Возникла неловкая пауза, потом последовал столь же неловкий разговор, когда каждый задает собеседнику всякие идиотские вопросы, ответы на которые его совершенно не интересуют. Это продолжалось несколько минут, потом Элдеру показалось, что он услышал в отдалении стук захлопнувшейся двери, за которым раздался мужской голос, и тогда Джоан сказала: «Конечно же, я передам Кэтрин, что ты звонил».
Элдер хорошо помнил те времена, когда они с Джоан – по большей части Джоан, но и он тоже с большим желанием играл свою роль – болтали часами о том о сем. О политике и о моде, о фильмах, книгах и друзьях. А какие планы они строили! Чтобы выполнить хотя бы половину того, что Джоан умудрилась запланировать на двенадцать месяцев, потребовалось бы столько же лет. Некоторые из этих планов, как всегда хотелось отметить Элдеру, были совершенно неосуществимы, настоящие химеры – давай откроем магазин, бутик, собственный салон модной одежды, небольшой отель; давай уедем жить в Америку, в Лиссабон, на Балеарские острова, куда угодно, лишь бы уехать, – и все они в значительной мере зависели от того, что он должен уйти из полиции и стать кем-то другим, иным, а не страдающим плоскостопием детективом, с которым она повстречалась в Линкольншире, когда ей только исполнилось девятнадцать, за которого через шесть с небольшим лет вышла замуж и которого еще через семь лет в конце концов убедила рвануть на свет больших огней Лондона.
«Ты не за того вышла», – не раз говорил он ей в шутку, но позднее оба они поняли, что это действительно так. Может быть, если бы она встретила Мартина Майлза раньше, ничего подобного никогда и не случилось бы. Если, конечно, не учитывать того, что Мартин Майлз, вероятнее всего, вообще никогда не появился бы в Линкольншире или, вернее, если бы и согласился там появиться, то разве что мертвым, а если бы Элдер и Джоан не поженились, никакой Кэтрин и в помине бы не было.
Подобный расклад Элдер вообще не желал рассматривать.
Так что, если исключить все остальное, появление Кэтрин оправдывало все на свете.
Проголодавшись, он открыл банку тушеных бобов, добавил в них вустерского соуса и съел все это ложкой прямо со сковородки. Он уже мыл сковородку под краном, когда раздался телефонный звонок. Он взял трубку.
– Здравствуйте. Это Линда Шрайвер. Вы оставили сообщение, просили кого-то из нас позвонить вам.
Элдер поблагодарил ее за ответный звонок и объяснил, что ему нужно.
– Это все связано со Сьюзен Блэклок и ее исчезновением?
– Да.
– Понимаю.
На другом конце провода возникла пауза.
– Вы ведь были с ней знакомы, – сказал Элдер.
– Да. Да. Не так хорошо, как Роб и остальные, но была.
– И она вам не нравилась?
– Почему вы так говорите?
– Не знаю. У меня сложилось такое ощущение.
Она засмеялась, довольно фальшиво.
– Вам бы детективом быть, мистер Элдер.
– Спасибо, – сказал он и продолжил: – Вы не могли бы объяснить, почему так к ней относились?
Она подумала, прежде чем ответить.
– Я никогда… понимаете, это трудно, потому что я никогда не входила в этот их кружок, я с ними только через Роба была знакома, а это, конечно, совсем другое… Но не думаю, чтобы я когда-нибудь… ну, верила ей, что ли… нет, я не то хочу сказать…
– Вы ей не доверяли? – предложил свой вариант Элдер.
– Не знаю, как сказать, это не совсем то… но, наверное, отчасти так оно и было. Нет, больше того – я никогда не верила в то, что она такая, какой хочет казаться, это у нее было вроде как чисто внешнее… Фасад. Ширма. О это высокое искусство! О драма! Ах, ах, ах! Как будто она все это делала только ради внешнего эффекта.
Элдер вспомнил фотографии.
– Но вы же некоторым образом именно этим и занимались, не так ли?
– Да. Понимаю, что вы хотите сказать. – Она рассмеялась, на этот раз более естественно. – Боюсь, я так и не сумела точно выразиться. Запуталась.
– Ничего страшного.
– Со мной не было бы, наверное, никаких затруднений на допросе, не так ли? Кто угодно вроде вас позволил бы мне болтать вволю, поощряя и подталкивая, а потом, когда я уже совсем запутаюсь, вынул бы из меня правду, как кролика из шляпы.
– И в чем заключается эта правда?
Линда опять засмеялась, на этот раз более нервно.
– Да ревновала я ее, вот и все!
– Потому что она интересовалась Робом?
– Господи, да нет, конечно! Ему на шею половина школы вешалась, женская половина по крайней мере, но Сьюзен, мне кажется, по большей части его вообще не замечала. Это Роб на нее запал, совсем голову потерял. Я иногда ловила его на том, что он глазеет на нее прямо как какая-нибудь жалкая собачонка, у которой кость отняли. Или еще кто-нибудь, в таком же роде. Я ей даже один раз сказала. На какой-то вечеринке это было, я чего-то выпила, вот на меня и нашла такая пьяная храбрость; в общем, я ей сказала, что, если она когда-нибудь… ну, если она спутается с Робом, я ей все глаза выцарапаю. Это, наверное, ужасно, правда? Извините… Особенно после всего… ну, что с ней потом могло случиться…
Элдер не ответил.
– В любом случае, – продолжала Линда, – это кончилось лишь тем, что она посмотрела на меня как на дохлую мышь, повернулась и ушла.
– А вы потом дожидались, пока у Роба это пройдет?
– Что-то в этом роде.
Элдер услышал звон стекла о стекло. «Опять она храбрости набирается», – подумал он.
– А вы не знаете, у Сьюзен был с кем-нибудь роман? – спросил он. – С кем-нибудь из вашей школы?
– Не думаю. Она бывала со Стивеном, Стивеном Брайаном, они много времени проводили вместе, но не думаю, что там был роман.
– Вы уверены?
– Нет. Но не думаю, что Стивен интересовался девушками. Он и теперь ими не интересуется, насколько я знаю.
– Вы хотите сказать, он голубой?
– Не думаю, что все так просто. Роб иногда видится с ним, и он никогда не говорил о нем ничего такого. – Она помолчала. – Конечно, если бы у Сьюзен что-то было со Стивеном, это могло бы объяснить, почему ее не интересовал Роб.
– Да, – подтвердил Элдер. – Конечно.
– Извините, я уже должна идти готовить обед. Роб вот-вот приедет. Да и мальчики скоро вернутся со своих скаутских занятий. Я скажу Робу, чтоб он вам позвонил после того, как мы поедим, ладно?
– Да, пожалуйста.
– И еще, мистер Элдер, все это насчет Роба и Сьюзен… вы ведь не будете…
– Конечно, не буду.
– Спасибо! Огромное спасибо!
Не успел он положить трубку на рычаг, как телефон зазвонил снова.
– Алло, папа?
– Да.