– Ага. Там, на берегу, где всегда такой холод, что яйца можно отморозить.

– Как думаешь, мог Шейн вернуться туда, на то же место?

Маккернан отвернулся.

– Мог Шейн вернуться на то же место? – повторил Элдер.

– Мог.

– Почему? Почему именно туда?

– Там он стал совершеннолетним.

– Считаешь, что это мог быть он?

– Он сейчас один?

На лице Элдера мелькнула тень, и Маккернан понял, что Шейн не одинок.

– В одиночку он никогда такого не сделает, – сказал Маккернан.

– Откуда ты знаешь?

– Если хотите узнать что-нибудь еще, это будет стоить денег.

Элдер достал из кармана вторую пачку сигарет и положил ее на первую.

– Да нет. Я же сказал – деньги. Большие деньги.

– Никакого торга, – заявил Элдер.

– Тогда с чего вы взяли, что я стану тратить время на таких, как вы?

– Потому что Шейн на свободе. Твой приятель. Твой протеже. Потому что он на свободе, а ты – нет.

– Так пусть ему повезет, – сказал Маккернан, поднимая воображаемый стакан.

Элдер отодвинулся вместе со стулом, поднялся на ноги.

– Погодите, – сказал Маккернан, протягивая руку. – Минутку погодите.

Элдер медленно сел обратно.

– Скажите, – продолжал Маккернан, наклонившись вперед и понижая голос, – скажите мне, что он с ней сделал, с этой девушкой. Тогда, может быть, я скажу вам, что вы хотите узнать.

Элдер мрачно уставился прямо ему в глаза:

– Пошел ты к черту, Маккернан!

А тот снова рассмеялся – все тем же скрипучим, скрежещущим смехом.

* * *

Парк аттракционов закончил свою работу в Ньюарке сразу после уик-энда; один день все отдыхали, потом собрались и двинулись на север, в Гейнсборо, малопривлекательный городок сразу за границей графства, уже в Линкольншире. И снова грязный пустырь, еще один день на разгрузку и установку аттракционов. Доналд ходил, низко опустив голову, закрывая лицо, и делал только то, что полагалось, не больше. По вечерам он сидел тихо, о чем-то думая. Однажды утром, когда Эйнджел проснулась, место Шейна на кровати оказалось пустым – это был уже второй случай, когда он исчезал, никому ничего не сказав, не оставив ни записки, ни каких-либо объяснений. После стычки с Броком, после того как он пырнул того ножом, он отсутствовал целых два дня.

Пока Шейна не было, Делла, очень мрачная и серьезная, зазвала Эйнджел к себе в автофургон и усадила рядом. На маленьком столике лежала развернутая газета, с которой на них смотрела смазанная фотография Шейна.

– Вот, гляди, – сказала Делла, ухватив Эйнджел за плечо и не давая ей упасть. – Давай-ка сядь. Выпей вот это.

Эйнджел несколько раз прочитала все, что было на обеих развернутых полосах, все статьи, все колонки, все спекуляции и споры о том, что произошло с Эммой Харрисон, – сплошь рассуждения и почти никаких фактов.

– И какое отношение все это имеет к Шейну? – спросила Эйнджел шепотом.

Делла перевернула страницу и зачитала краткую справку о суде над Шейном, о том, каким истязаниям подверглась Люси Пэдмор, попав в руки Доналда и Маккернана. Что-то внутри Эйнджел перевернулось и сломалось. Когда она вышла из фургона Деллы, лицо ее было бледно, кожа стала цвета савана. Первые несколько шагов дались ей с трудом: ноги заплетались, подламывались.

Поздно вечером, когда Шейн наконец вернулся, Эйнджел, лишь взглянув ему в лицо, прикусила язык.

Ночью, вместо того чтобы заняться любовью, он прижался к ней, и она, лежа в темноте, почувствовала, что он все время чуть шевелит губами; если бы она не знала его так хорошо, то, наверное, решила бы, что он молится.

Настало утро, он снова был тих и спокоен, словно погружен в свои мысли, но от этого казался более похожим на самого себя.

Благодарная ему за это, Эйнджел наклонилась и поцеловала его в шею, когда проходила мимо, направляясь к выходу.

Она все еще дожидалась момента, когда они с Доналдом снова останутся наедине, подальше от подглядывающих и подслушивающих.

– Вот, посмотри, – сказала она, пододвигая к нему ту газету. – Это ведь ты, правда? Это ты ее резал. Ты ее пытал. Ты делал с ней все это… все эти гадости… А потом убил ее.

Доналд выхватил у нее газету, зарылся в нее лицом. Потом газета упала на пол.

– Да, – сказал он.

– О Господи! – простонала Эйнджел. – Господи!

На следующее утро они оба исчезли.

39

В заключении патологоанатома так и не была указана конкретная причина смерти – в нем лишь перечислялись имевшиеся на теле раны, отмечалось время, которое труп пролежал в неглубокой могиле при теплой погоде. В какой-то момент мучений жизнь Эммы просто оборвалась. Вероятность того, что свое последнее путешествие к побережью Эмма проделала уже мертвой, была достаточно велика, но подтвердить это было затруднительно.

Микроавтобус нашли – он был припаркован в нарушение правил возле магазина антиквариата в Лауте, одного из множества таких же магазинчиков, коими город был просто напичкан. На сей раз полиции не досталось никаких подарков, никаких улик: автобус был тщательно вымыт внутри и снаружи. Предварительное обследование давало основания полагать, что они не найдут ничего – ни отпечатков пальцев, ни даже волоска. Как бы ни был этот тип беспечен – или, наоборот, уверен в себе, что привело к обнаружению тела Эммы Харрисон, – теперь он не оставил никаких следов.

Криминалистам, обследовавшим место, где нашли тело Эммы, тоже не слишком повезло. Велосипед мальчика необратимо взрыл всю почву вокруг могилы, и в крупном сухом песке не нашлось практически ничего. Те следы, что были обнаружены, заставляли предполагать, что у преступника, закапывавшего здесь тело, на ногах поверх обуви были надеты обычные или садовые пластиковые пакеты, точно так же, как и у самих полицейских.

Сарай как место преступления, кажется, мог дать несколько больше, однако царивший внутри беспорядок делал процесс разборки и идентификации всего обнаруженного гораздо более медленным и тщательным, чем обычно.

Пока группа Морин Прайор продолжала опрашивать наиболее вероятных подозреваемых из числа уже известных уголовников, полицейские под началом Джерри Кларка, не обремененные теперь поисками пропавшей девушки, занялись разбором и оценкой телефонных звонков, поступавших в ответ на публикации в прессе и обещание вознаграждения. Страдающие ожирением одинокие женщины, что редко выходят из дому, да и то не дальше магазина на углу, желали заполучить свои пять минут перед телевизионными камерами. Семейные пары, подстегиваемые всеобщим ажиотажем, утверждали, что видели Шейна Доналда, когда он силой тащил куда-то какую-то девушку, – по сути дела, они играли в азартную игру, точно так же, как покупают лотерейные билеты или ставят на совершенно тухлого аутсайдера при шансах сто к одному.