Этой темы они уже касались во время первого опроса вдовы, и теперь, когда вернулись к ней снова, на лице Фурукавы появилось сочувственное выражение. Macao Фурукаве исполнился сорок один год, у него было круглое румяное лицо и очки в тёмной оправе. По этому делу он был назначен главным следователем.
— Я не припомню, чтобы он говорил о каких-нибудь гостях. Об этом и речи не было.
— Тогда, быть может, кто-нибудь звонил ему?
— Нет, ничего подобного не припоминаю. Сегодня утром, пока я была дома, вообще никто не звонил.
Время от времени вдова прикладывала к уголкам рта безукоризненно чистый белый платок, но продолжала отвечать на вопросы Фурукавы со стоической решимостью.
— В таком случае мы можем предположить только два варианта: либо кто-то позвонил и назначил встречу уже после вашего ухода, либо сразу заявился сюда и совершил преступление.
— Должно быть, так. — Киеэ прищурила глаза, пытаясь сосредоточиться, но, по-видимому, больше никакая версия не приходила ей в голову.
— На столике мы нашли чашку кофе. Как по-вашему, можно предположить, что ваш муж приготовил себе кофе сам?
— Думаю, скорее всего так и было. Кофеварку мы всегда держали на плите, и муж пил очень много кофе, особенно с прошлой весны, когда он бросил курить. Он часто сам готовил кофе, когда у него были гости. Конечно, если я бывала дома, я подавала его сама, но если нет, то муж мог сделать это и сам. О Боже! Как только подумаю, что всего этого могло не произойти, останься я дома сегодня!.. — Впервые за всё время Киеэ, казалось, готова была потерять самообладание. Она принялась утирать платком глаза, а из груди её вырвался сдавленный стон.
— Как давно вы знали, что поедете одна в Хиросиму сегодня?
— Э-э… дайте-ка припомнить. Дата выступления была назначена ещё летом… Ну вот, с тех пор, думаю, я и знала, что поеду туда одна.
— А часто вы обсуждали с вашей семьёй это событие?
— Ну… между собой мы говорили об этом, но не с посторонними.
— Как по-вашему, можем мы исключить такую вероятность, что кто-то посторонний знал об этой вашей предстоящей поездке?
— Даже и не знаю, можем ли мы исключить такую вероятность. Ведь мы могли упоминать о поездке в присутствии других людей, или кто-то просто мог слышать наш разговор. Вот хоть бы и вчера вечером на свадебном торжестве муж упомянул о ней невзначай в чьём-то присутствии.
— Ваш муж вчера вечером был на свадебном приёме?
— Да. Один из выпускников моего мужа, работающий теперь на нефтехимическом комбинате, женился на дочери банкира. Вчера в одном из отелей у них был торжественный приём, начавшийся в шесть. Событие праздновали на широкую ногу, одних гостей было более двухсот человек.
Сама Киеэ не ходила на торжество, куда был приглашён даже ассистент Йосими Ямада, с которым Фурукава уже успел познакомиться. Фурукава решил, что чуть позже обязательно задаст несколько вопросов об этом свадебном приёме.
— Давайте теперь вернёмся к тому самому кофе. Вы уверены, что другая чашка так нигде и не нашлась?
— Да, уверена — ведь мы обыскали весь дом. — Киеэ сердито наморщила лоб.
Кофейная чашечка с рисунком японской хурмы, составлявшая пару чашке Йосими, найденной на столе, бесследно исчезла вместе с блюдечком. У Киеэ было всего шесть таких чашек, но теперь осталось только четыре, не считая той, что обнаружили на столике в гостиной. А вот ещё одну так и не нашли, хотя обыскали весь дом.
Таким образом, напрашивался вывод — убийца, оставив на чашке отпечатки пальцев и губ, унёс её с собой. Означало ли это, что посетитель был всего один?
— Вернувшись домой около шести, вы не заметили возле дома каких-нибудь подозрительных машин или людей?
Киеэ опустила голову, закусив губу. Казалось, она изо всех сил старалась откопать что-нибудь в памяти.
— Нет, ничего такого не припоминаю. Свет на крыльце не горел, так что вокруг дома было темно. Даже если бы там и было что-нибудь подозрительное, я бы всё равно не заметила. — Глаза её снова наполнились глубокой печалью.
В этот момент один из полицейских, получивших задание опросить жителей по соседству, жестом позвал Фурукаву с порога. По выражению его лица было ясно, что ему удалось что-то выяснить. Извинившись, Фурукава вышел в коридор.
— Сегодня днём в четырнадцать двадцать некая домохозяйка зашла в магазинчик на той стороне улицы купить катушку ниток. — Щёки молодого детектива горели от возбуждения, когда он скоропалительно выкладывал свои сведения.
Суть их сводилась к тому, что вышеупомянутая домохозяйка вроде бы видела какую-то молодую особу, когда та шла через ворота к дому Йосими. На тот момент вокруг не было ни машин, ни пешеходов. Улица вообще словно замерла в причудливо бледном свете предзимнего солнца.
— Домохозяйка стояла у прилавка, выбирая катушку ниток. Продавец убежал в подсобку за нужным товаром, и женщина, пока ждала его, посмотрела в окно.
Она интуитивно почувствовала, что кто-то идёт по пустынной улице, а когда глянула в окно, увидела в воротах дома Йосими женщину, направляющуюся к крыльцу. Средней полноты, среднего роста, она была одета в чёрное пальто. Домохозяйке показалось, что волосы у девушки были завязаны в пучок. Она не приняла её за какую-нибудь распространительницу товаров — то ли потому, что девушка несла в руке какой-то свёрток, возможно, подарок хозяевам дома, то ли из-за слишком беспечного вида девушки. В общем, у домохозяйки сложилось впечатление, что это девушка из хорошо обеспеченной семьи. В этот момент к прилавку вернулся продавец, и покупательница переключилась на выбор ниток. Большего она рассказать не могла, так как, живя достаточно далеко отсюда, совсем ничего не знала о семье Йосими.
— А она уверена, что всё это произошло именно в четырнадцать двадцать? — спросил Фурукава, стараясь не отклоняться от сути дела.
— Да. Она это хорошо помнит, потому что подсчитала, во сколько вышла из дома. И всё же, для уточнения, я это проверил в магазине. Там мне сказали, что покупательница пришла к ним примерно в четырнадцать пятнадцать и пробыла в магазине до половины третьего. — Молодой детектив докладывал со всей серьёзностью и был уверен в своих словах.
Если бы им удалось установить точность этого факта — что девушка зашла к Йосими в четырнадцать двадцать, — то это стало бы важным шагом в расследовании. Это помогло бы установить время самого убийства.
После обнаружения преступления было приблизительно установлено, что его совершили между четырнадцатью тридцатью и пятнадцатью тридцатью. Имея возможность провести экспертизу тела сразу вскоре после наступления смерти, следствие смогло довольно точно определить её приблизительное время. Оно как нельзя лучше увязывалось с тем обстоятельством, что свет в доме не горел.
В Фукуоке солнце садится примерно на сорок минут позже, чем в Токио. В это время года здесь обычно темнеет в половине пятого, то есть дни бывают самыми короткими.