Он отошел от отверстия. В одном из уголков шахты у него была припрятана фляжка с виски, из которой он отхлебывал во время кратких перерывов в работе. Гарвей присел как раз напротив туннеля с фляжкой в руках, прислонившись спиной к стене. Потом согнул ноги и обхватил колени руками. Он не мог отвести взгляд от черной дыры. Его внимание было приковано к ней. Ему оставалось только смотреть на это отверстие, пить виски и ждать.
Придут ли они этой ночью или подождут еще несколько дней? Появление первого отряда тектонов предвещали странные шумы. Но Гарвей сомневался в том, что они повторятся: скорее всего, это были звуки, сопровождавшие строительство туннеля, соединяющего подземный мир с наземным. А сейчас они его уже построили и расширили. Кроме того, тектоны знали, какая встреча ждала их наверху. Не вызывало сомнения одно: они не станут церемониться с первым человеком, которого встретят на своем пути.
Конго. Обжигающая влажность. Под землей – настоящая духовка. Маркус вдыхал свой собственный пот. Он стекал по лбу и носу до самых губ, как маленький ручеек, которому не терпится вернуться внутрь тела, из которого он вытек. Фляжка с виски опустела. Немного погодя алкоголь, усталость и отчаяние заставили его сомкнуть глаза. Ему снилось, что он падал в глубокий колодец долго-долго, но никак не мог упасть на дно. Он подумал, что не видел этого сна с самого детства. Пока сон длился, Гарвей осознавал, что грезил. Несмотря на это, он сказал себе: «Плохо то, что сегодня тебе это не снится. Это не сон, это правда». Маркус открыл глаза и увидел, что к его лицу из темноты приближается шестипалая рука, белая, как свежий снег.
Ужас в один момент сменился любовью: это была Амгам. Они обнялись. Маркус невольно задал себе вопрос: как девушка могла прийти к нему? Он дотронулся до ее руки, той самой, на которую младший Кравер каждый вечер надевал стальной наручник, а потом пристегивал его к столбу в своей палатке. Амгам поняла его взгляд. Ее ответная улыбка, казалось, говорила: «Милый мой, ты видишь перед собой женщину, способную вывернуть все кости из суставов, чтобы перейти в другой мир. Ты думаешь, что эта женщина не сможет избавиться от самых обычных наручников?»
Амгам не стала терять времени и осмотрела пещеру. Она хотела сама найти выход и взвешивала все возможности. За белым широким сводом ее лба работал сложнейший мыслительный механизм. Маркусу казалось, что он слышит, как движутся шестеренки мозга подземной жительницы.
В конце концов Амгам нежно, но твердо потянула Маркуса за руку. Он понял, что она хотела ему предложить: уйти вместе с ним по подземному туннелю в ее мир. Надо было признать ее правоту. При встрече с тектонами заступничество Амгам могло спасти ему жизнь. Но для этого надо было войти в черную дыру. Маркус любил Амгам, как никого никогда еще не любил. Но отверстие в стене внушало ему ужас с той самой ночи, когда господин Тектон едва не уволок его туда. Надо было принять решение. Под сводами шахты начался поединок между несказанной любовью и невыразимым ужасом.
Не следует верить сентиментальным романам: ужас победил.
Маркус не последовал за ней. Он согласился бы пойти на край света, в самый дальний его уголок. Но не в ее мир. Гарвей никогда не сможет войти в этот темный туннель. Никогда. Амгам разочарованно вздохнула.
Надо было искать иной выход. Но какой? Она была гораздо умнее его и уже все продумала. Единственная альтернатива состояла в том, чтобы убежать в сельву, и девушка снова протянула Маркусу руку. Но он выразил свое несогласие жестами и гримасами сумасшедшей обезьяны. Она ничего не знала о Конго, она ничего не могла знать об этом мире.
Дорогу, которая привела их к прииску, Уильям и Ричард запятнали кровавым следом. Поэтому обратный путь неизбежно окажется сопряженным с такой же болью, какую вызвало продвижение отряда: миллионы безымянных африканцев должны были желать их смерти. Рано или поздно Маркус и Амгам стали бы жертвами их справедливой мести, несмотря на то что им пришлось бы ответить за вину других. Они бы не смогли добраться живыми до Леопольдвиля. Возможно, целый отряд мог бы при помощи оружия проложить себе дорогу через джунгли, но малочисленная группа, без боеприпасов и провизии, никогда бы этого сделать не смогла. Нет никакой уверенности в том, что даже Пепе со своим ружьем, хорошо знавший местность, выбрался из сельвы живым. Как же тогда могли сделать это они, цыганского вида юноша и девушка-тектон, самая невероятная пара во всей Африке, во всем мире? В зарослях тропического леса Маркус и Амгам были бы заметнее, чем два таракана на снегу.
Ее соплеменники убили бы его, а в мире людей жертвами стали бы они оба. И Маркус решил, что им больше нечего обсуждать. Они сели рядом, прижавшись друг к другу. Амгам, понурив голову, рассматривала земляной пол шахты, пыльный и грязный. Никогда еще Маркус не видел такой грусти. Он почувствовал себя виноватым: Амгам ради него была готова на полное самоотречение. И ему почему-то это было приятно.
– Милая моя, я же еще не умер, – сказал Гарвей и погладил ее по щеке. – Мало ли что еще может случиться.
Они обнялись. Маркус пристроил свою голову на ее груди, как на подушке, и, сраженный усталостью, заснул, но проспал недолго. Он открыл глаза, когда еще не рассвело. Ее уже не было. Ночью, в какой-то момент, она, наверное, вытащила лестницу наверх, чтобы ее посещение шахты осталось незамеченным, и вернулась в палатку.
До восхода солнца оставался еще целый час. Как же использовал это время Маркус Гарвей? Быть может, он вспоминал все этапы своего краткого жизненного пути? Или наводил порядок в своей душе? Ничуть не бывало. Маркус провел это время, испытывая страшные муки ревности. Приход Амгам навел его на разные мысли, но все они были дурными. Наручники, которые использовал Уильям, не представляли для нее никакого препятствия, она это доказала со всей очевидностью. Тогда почему она допускала, чтобы Уильям насиловал ее каждую ночь? Какие чувства испытывал по отношению к ней младший Кравер? А Амгам к нему?
Нашествие тектонов могло начаться в любую минуту, а он предавался ревности. Помню, что, записывая его рассказ, я непрестанно думал: «Как невероятно нелеп может быть человек!»
Взошло солнце. Подвешенная на веревке корзина спустилась в шахту. Наверху установили лебедку, но на таком расстоянии от отверстия «муравейника», что нельзя было увидеть, кто ею управляет. Корзина закачалась на конце веревки, а потом остановилась, словно говоря: ну, чего ты ждешь, наполняй меня. Маркус подчинился. Корзина взлетела вверх, а потом вернулась к нему пустой.
– Уильям! – закричал Маркус. – Ты не можешь держать меня здесь. Тектоны могут появиться в любую минуту. Ждать их осталось недолго!
В ответ только дернулась веревка, и корзина закачалась, как нетерпеливая марионетка, но на сей раз Маркус не подчинился приказу.
Туннель. Маркус стал заполнять его камнями. Булыжник за булыжником. Однако ему удавалось создать лишь тоненькую каменную перегородку. Так приговоренный к смерти, желая отдалить наступление утра казни, пытается заткнуть окно камеры полотенцами. Маркус поднял глаза.