Он дождался, когда мужчина вытащит из озера большую лабораторную пробирку, запечатает и положит в ящик на носу лодки. Затушил сигарету о ствол пальмы, выбросил окурок в урну и вышел на мощеный берег озера.
– Салям! – крикнул он.
Мужчина поднял голову и прищурился за толстыми стеклами очков. Мгновение он непонимающе смотрел на человека на берегу, а затем расплылся в широкой улыбке.
– Юсуф!
– Как дела, Омар?
– Вот беру пробы на загрязнение воды. Что может быть лучше? Хочешь ко мне? Замечательный день, как раз такой, чтобы немного поплавать.
– Нет уж, спасибо, только не в твоей лодке. Она и для одного-то слишком хлипкая.
– Чепуха! – Омар встал во весь рост и стал раскачивать скорлупку. – Вот видишь: надежная, как нильский паром.
Он качнул сильнее и, потеряв равновесие, упал вперед. Лодка опасно накренилась и, зачерпнув планширом воду, намочила ему ступни и лодыжки.
– Проклятие!
Халифа улыбнулся:
– Как насчет кока-колы?
– Было бы полезнее переодеться. – Мужчина похлопал ладонью по промокшему комбинезону. – Ты иди. Встретимся на лестнице.
Он снова похлопал себя по штанине, снял перчатки и переполз на скамью.
– Только пусть это будет не кока-кола, а спрайт. – Омар опустил весла в воду и начал грести. – И «сникерс» тоже не помешает. Я уже два часа здесь плаваю.
Халифа в знак того, что все понял, поднял руку и повернул в кафе. Взял из холодильника кока-колу и спрайт, за неимением батончиков «сникерс» вафли в шоколаде «кит-кат» и занял очередь в кассу за молодой египетской парой. Когда он заплатил и вернулся к озеру, его приятель, успев привязать лодку в дальнем конце, поднимался по ступеням.
– Прости, Юсуф, – сказал он, подходя к Халифе и извиняющимся жестом поднимая руки. – С этим пируэтом в лодке – просто не подумал. Сглупил…
Халифа бросил ему спрайт, давая понять, что нисколько не обиделся и приятелю незачем извиняться. За спрайтом последовал «кит-кат». Мужчины обнялись, и знакомый Халифы расцеловал его в обе щеки.
– Как поживает Зенаб? – спросил он, когда они сели, свесив ноги с каменного парапета.
– С каждым днем все лучше, – покривил душой детектив. – А Раша?
– Нормально. Только перерабатывает. У них не хватает людей, и ей приходится трудиться в две смены. У бедной девочки глаза не открываются. Вчера вернулась домой в полночь.
Жена Омара Раша аль-Захви работала педиатром в луксорской больнице. Сам Омар – здешним специалистом по анализам городской компании водопроводной и сточной воды. Его главным объектом были воды в районе древних памятников, где и пересеклись их дорожки с Халифой. Это произошло лет десять назад, и с тех пор они часто встречались, хотя в этом году реже.
– Ну и как состояние? – спросил Халифа, открывая кока-колу и кивая в сторону озера.
– Дерьмовое, – буркнул Омар. – В буквальном смысле. Вибрация от производимых на Аллее сфинксов земляных работ повредила канализационную сеть в этой части города. Нечистоты просачиваются в сточные воды, и вся эта грязь поступает в озеро, когда оно пополняется водой. Я уже месяц слежу за этим процессом, и положение постоянно ухудшается.
– Мой нос ничего не чувствует.
– Поверь, через пару недель почувствует. А потом здесь так завоняет, что никто не подойдет к берегу. Придется все осушать, а затем заново наполнять из Нила. Будь оно неладно!
Омар потянул язычок на банке, и изнутри хлынул гейзер спрайта, оросив его руки и комбинезон. Он отставил банку и стянул с головы шапочку.
– До того как ты появился, я был совершенно сухой, – проворчал он, проводя шапкой по мокрой штанине. За их спинами раздались свистки, извещавшие туристов, что приближается время закрытия и им пора двигаться в сторону выхода из храмового комплекса. Издалека донеслось ритмичное буханье свайных молотов, ставшее в последние два года обычным фоном луксорской жизни.
– Ты производишь анализ на месте? – спросил Халифа после паузы, смахивая с лица муху и делая новый глоток кока-колы.
– Отправляем образцы в Асьют. До этого у нас была договоренность с больничной лабораторией, но с тех пор, как началась эта треклятая стройка, им приходится делать слишком много анализов и лаборатория не справляется.
Халифа немного посидел, болтая ногами, затем спросил:
– Могу я попросить тебя об одолжении?
– Валяй.
– Мне поступили сообщения, что в Аравийской пустыне испорчены колодцы. Требуется совет.
Детектив рассказал, что произошло на фермах Аттиа, его двоюродного брата и в монастыре Дейр-эль-Зейтун. Несмотря на все усилия выбросить погубленные колодцы из головы, он не переставал о них думать. Что-то там было не так, что-то произошло. И пусть он теперь был уже далеко не таким хорошим сыщиком, как раньше, все равно, если наблюдал непонятную цепь событий, хотел получить объяснение.
– Могут колодцы стать непригодными по естественным причинам? – спросил он, закончив историю. – Испортиться сами по себе?
Омар задумчиво отхлебнул из банки со спрайтом.
– Очень сомнительно. Колодцы пересыхают, это правда. И могут стать непригодными, хотя почти всегда благодаря загрязнению промышленными отходами. Или иногда прорыву канализации, что мы наблюдаем здесь. Но ты сказал, что это произошло посреди Аравийской пустыни?
Халифа кивнул.
– Это объяснить намного труднее. Полагаю, там рядом нет предприятий: цементных заводов, бумажных фабрик, чего-нибудь в этом роде?
– Насколько мне известно, нет.
– Подозрительное дело. Редко, но случается, что вода портится после глубинных подвижек, но событие должно быть масштаба землетрясения, однако ни о чем подобном мы не слышали. И еще тот факт, что все колодцы принадлежали коптам.
Омар сделал еще глоток спрайта и, отставив банку, принялся методично разворачивать «кит-кат», разрезая ногтем большого пальца фольгу между вафлями.
– Хочешь, чтобы я попробовал разобраться? – Он отломил одну вафлю и протянул Халифе.
– Если не возражаешь.
– Нисколько. Ты меня заинтересовал.
– Я могу съездить, взять образцы, если тебе так легче.
– Будет легче, если я все сделаю сам. Дай мне шанс взглянуть на местность, посмотреть, не найдется ли какого-нибудь геологического объяснения. Но на это может потребоваться несколько дней.
– Когда угодно. Спешки никакой нет. Я тебе заплачу за бензин.
Омар отмахнулся.
– Я и так тебе задолжал за «кит-кат» и за спрайт. Считай, что мы квиты.
– Не очень-то это по-честному.
– Мы в Египте, дружок. А в Египте ничего по-честному не бывает. Вот, например, ты съел одну вафлю, а я три.