— Они некачественные. У нас Нинка туфли хапнула, на лейбл польстилась, а они назавтра развалились, каблук отлетел. И потом… Иногда идет по улице мочалка, вся в ярлыках, но за километр понятно — дешевка, на рынке отоварилась, хочет выглядеть на миллион долларов, а у самой в кошельке и ста рублей нет. Надо на волосы смотреть.
— Куда? — не поняла я.
Арина снисходительно прищурилась.
— На прическу! Если ее в хорошем салоне сделать, где правильно мелируют, тогда один вид, а когда сама из коробочки краску на башку намазюкаешь, другой. Еще ногти! Дуры на них картинки рисуют: цветочки — бабочки — драконы. А те, кто поумней, френч наводят. Да только полоску белую зафигачат в полногтя, для экономии. Но дорогие мастера «живописью» не занимаются и каемочку на френч чуть-чуть дают. Ходят богатые бабы по-другому, разговаривают они… увереннее, что ли. На детальки нужно внимание обращать. Ты ведь не из милиции?
— Нет, — призналась я, — преклоняюсь перед твоей прозорливостью. Леонид поверил «полковнику» безоговорочно.
— Ленька — дурак, — засмеялась Арина. — У меня папа мент, я знаю, сколько они получают! Твои шмотки им не купить. Мужа выслеживаешь? Любовницу его ищешь, да? Эта тетка в желтом тебе дорогу перебежала?
— Ты опять меня поразила, — похвалила я Арину.
— Наплюй и разотри, — посоветовала девушка, — если мужик налево пошел, здесь два варианта: или его вон гнать, или приспосабливаться.
— Полагаешь, клиентка в желтом платье богатая дама? — сместила я разговор в нужном направлении.
— Очки у нее из последней коллекции «Диор», — задумчиво протянула Арина, — платье не копеечное! И еще! Браслет!
— Браслет? — эхом повторила я. — Какой?
— Очень красивый, с лимонными и коньячными бриллиантами, уж я-то настоящие камни от стразов отличаю, — оживилась Арина, — на нем цветочки сделаны. Элегантная вещь! Есть сеть ювелирных магазинов, торгующих смоленскими бриллиантами. Я люблю к ним в салоны заходить, там продавщицы вышколенные, стоят, улыбаются, все померить дадут. Может, конечно, меня за нищету и считают, но вида не показывают. У них точно такой же браслетик есть, а к нему серьги. Но у той бабы в желтом платье только браслет, в ушах ничего не было. Правда, я заметила одну странность.
— Какую? — моментально насторожилась я.
Арина вздохнула.
— Я шмотки люблю, побрякушки еще больше. Понимаю, что у меня их никогда не будет, а непременно в ювелирный салон зайду. Недавно себе книгу купила про алмазы, их огранку. Много интересного почерпнула. Оказывается, в Смоленске есть завод «Кристалл», там почти полвека с камнями работают, придумали «русскую огранку», а эксперты во всем мире называют продукцию этого предприятия «Роллс-Ройс среди бриллиантов». Даже при десятикратном увеличении все грани совершенны! Во как!
— И что за странность ты увидела на браслете у женщины в приметном платье? — я вернула Арину из мира алмазов в пиццерию.
— Симпатичное украшение, вроде ничего особенного, но… в самом центре у него — большой эксклюзивный камень! Восхитительный! Очень красивый! В магазине я таких не видела! Там были браслеты с алмазной россыпью. А тут! Я чуть не задохнулась, когда он засверкал!
— Ты не ошибаешься!
— Я? Разбираюсь в камушках! Камень не простой!
— Ты уверена? — не успокаивалась я.
— Стопудово!
— Платье от дорогого модельера и браслет с раритетными бриллиантами?
— Ага, — кивнула Арина, — вот цирк. Расфуфырилась, а гостю на стол пиццу купила! Хоть есть такие, жадные!
— Спасибо, — поблагодарила я Арину. — Выведи меня отсюда, пожалуйста.
Над Москвой плыла жара, я добежала до «букашки», села на раскаленное сиденье, включила на всю мощь кондиционер и попыталась связаться с Барсуковой. Но Тельма Генриховна опять не спешила взять трубку. Я уже хотела отсоединиться, но тут вдруг услышала:
— Алло.
— Можно Барсукову? — обрадовалась я.
— А кто ее спрашивает?
— Дарья Васильева.
— Васильева? — с удивлением переспросила женщина. — Васильева…
— Мы не знакомы, я должна передать Тельме Генриховне информацию.
— Какую?
— Очень личную, мне желательно поговорить с самой Барсуковой, — решительно сказала я.
— Слушаю.
— Это вы?
— Да. О каких сведениях идет речь?
— Сегодня в больнице скончалась Лукашина, — ляпнула я и рассердилась на себя.
Ну Дашутка! Сейчас ты продемонстрировала крайнюю «деликатность», ну прямо как в известном анекдоте, когда полковник отправляет прапорщика в дом погибшего военнослужащего Иванова и говорит:
— Осторожно сообщи его жене о несчастье, не руби сплеча, подготовь бабу.
Прапорщик едет по указанному адресу, звонит в дверь и на вопрос «кто там?» бойко отвечает:
— Скажите, вдова Иванова здесь проживает?
Вот и я хороша! Барсукова, похоже, лишилась дара речи!
— Извините, — сказала Тельма Генриховна, — я не совсем вас поняла. Вы говорите, скончалась некая Лукашина?
— Да, все правильно.
— И что?
Теперь растерялась я.
— Разве вы не были близкими подругами?
— Нет. Я впервые слышу об этой женщине.
— В кармане Лукашиной нашли записку.
— Очень интересно.
— В случае своей смерти она просила известить вас.
— Это ошибка.
— Вы Тельма Генриховна Барсукова? Проживаете по адресу Морская улица, дом девяносто восемь, корпус шесть, квартира семнадцать?
— Верно.
— Значит, Лукашина упомянула вас.
— Извините, я не могу даже припомнить женщину с такой фамилией, — заявила собеседница.
— Уверены?
— Конечно. Я никогда ничего не слышала о Светлане Лукашиной, — продолжала Барсукова.