— А хорошо нас травить? Мы с пяти лет покой потеряли! Каждая считала: это ее мама с папой! Мы любую мелочь замечали! Эльку единственную из нас в музыкалку отдали! Значит, она родная? Златка, правда, на все вопросы ответы имела, отправила Элю на занятия и сказала нам:
«Выбрали самую талантливую, Элю!»
Я после этих слов месяц спать не могла, верчусь с бока на бок и думаю:
«Неужели она своя, а я приемыш!»
Потом Жанке стали вещи новые приобретать: и пальто ей, и туфли, и платье! А остальным обноски! Приедет Златка из магазина, припрет пакеты и вздыхает:
«Денег у нас мало! Жанна самая крупная, и ступня у нее уже тридцать девятого размера, поэтому приходится ей новые вещи покупать, вы мельче, походите в недоношенном сестрой».
Супер, да? Вроде мать все объяснила, а я опять в истерике. Жанка родная!
И так все время! Один раз Нинка Жанку вилкой пырнула, кровища хлещет, Жанна орет, а Нина и говорит:
«Вот подохнешь, нас меньше будет, мне обновки достанутся!»
— Ой, — Ира закрыла лицо руками, — а мама что?
— Она не узнала, — скривилась Света. — Она вообще ничего не видела, в церковь нас приведет и велит: «Молитесь, девочки». Вот скукотень, стой столбом, придурочные бормотания слушай. Ну я Жанке потихоньку на ногу встану и давлю до боли. У той слезы из глаз льются, но она молчит, меня в отместку за задницу щиплет. Так и пинаемся — чем одной больней, тем другой лучше. Закончится служба, Златка вздыхает:
«Ох, благостно, от души помолились».
Вообще тронутая. Но знаешь, я уверена, все сестры были приемные, кроме меня!
Света заплакала. Ире стало жаль подругу, она погладила ее по голове.
— Успокойся, поговори со Златой, поделись с нею своими мучениями, она тебе правду расскажет.
Светлана вывернулась из-под руки одноклассницы.
— Дура! Сто раз я ее умоляла! Знаешь, что она отвечала? «Никогда тайны я тебе не открою. А если и скажу, то не тебе, надо суетность победить. Унесу тайну с собой в могилу». И ведь унесла, сука.
— Куда? — растерялась Ира.
— Ты не знаешь? — заморгала Света.
— Что-то случилось? — насторожилась Ира.
— Я же тебе сказала! Тельма с Серегой в загс сходили! — напомнила Света.
— Ну… я подумала… что ты пошутила…
— Ха! Вовсе нет! Жанка из окна вывалилась, — сообщила Света, — нас, вот уж радость, на одну меньше стало! А Златка померла! Инфаркт у нее случился! Она домой вернулась, идет по двору, а там народу! Милиция! «Скорая»! Мы с Элькой в лагере были, а Жанка дома осталась! И Нинка к подруге уехала!
Ира вжалась в скамейку. С большим трудом она разобралась в сути дела. Жанна решила помыть окно и упала с большой высоты. Злата вернулась с работы, увидела еще не увезенное тело ребенка, зачем-то поднялась в квартиру и там свалилась с инфарктом. Сергей похоронил жену и быстро расписался с Тельмой.
Через два года после несчастья умер и Сергей, а Тельма выжила падчериц из дома, раздувая взаимную неприязнь, довела воспитанниц до побега. Эля, хорошо игравшая на скрипке, пристроилась к какой-то второсортной певичке, аккомпанировала ей, моталась по гастролям. Нина вышла замуж за военного и отправилась с ним в далекий гарнизон, а Света после долгих мытарств оказалась на телеканале, работала помощником режиссера, перебегала с передачи на передачу.
— Эпилепсия у нее развилась, — пояснила Ира. — Первый припадок случился, когда она о смерти Златы узнала, вот почему ее в больницу и засунули. А потом пошло-поехало. Светка болезнь от всех скрывала, никому про нее не говорила! До глупости дошло, одни считали ее алкоголичкой, другие наркоманкой. А что можно подумать, если она вдруг на пару дней пропадает, потом появляется, синяя, руки трясутся! Но ей было плевать на слухи, главное, чтобы об эпилепсии не узнали!
— Почему? — удивилась я. — Болеть не стыдно!
Мирошниченко обхватила руками колени.
— Тельма это ей внушила, без конца повторяла: «Наказал тебя Бог за плохое поведение, сумасшедшей сделал». Вот Светка и считала, что эпилепсия — позор! Никому ни словечка не говорила. Уж как ей удавалось от любовников болячку скрывать, не понимаю! Хотя Светка медицинские журналы выписывала, она про свой недуг больше любого врача знала, постоянно покупала очень дорогие лекарства, новинки на себе пробовала. Только-только в Америке что-то появится, через неделю оно у Светы в аптечке. Она все деньги на медикаменты тратила, на жизнь ей копейки оставались. Пару раз она чуть не умерла.
— Почему? — заинтересовалась я.
— Один раз аллергия случилась, потом — сердечный припадок, — пояснила Ира, — она ведь с врачом не советовалась, а таблетки глотала! И ведь добилась своего! На людях ее не корежило! А потом она черт-те что придумала. Велела мне к Тельме пойти и сказать:
«Света умерла, очень просит ее похоронить и написать на могиле: „Родная дочь Лукашиных“. Отдай мне настоящую справку из роддома, там имя матери указано».
— И вы поехали!
— Я не хотела, но Света умела людьми манипулировать, схватилась за грудь, закричала: «Ирочка, теперь я точно знаю, у Тельмы все бумаги на нас сохранились! Я измучилась в неизвестности. Проси, умоляй ее! Главное, чтобы она с тобой разговаривала в кухне, а пока ты ее отвлекаешь, я в спальне пошарю, ты дверь не захлопывай, я зайду тайком в квартиру, знаю все потайные местечки, найду справки». Но ничего не вышло.
— Почему?
— Тельма замок заперла, а меня почти сразу вытолкала, никакие уговоры не помогли, она мне не поверила. Я вернулась к Свете, а та орать: «Скотина! Ты нарочно сделала так, чтобы я не вошла в квартиру. Ты с Тельмой заодно!» И ударила меня, видите шрам?
Я кивнула.
— Кто же после такой беседы дружить с ней будет? — резонно заметила Ира. — Вот мы и не общаемся!
— Жаль Лукашину, — вздохнула я, — похоже, у нее была несчастливая жизнь.