– Рано или поздно они захотят с нами поговорить.
– А если уже будет поздно?! – В глазах Митьки плескался ужас.
Я не знала, чего вор боялся больше: срыва намеченного на сегодня ограбления или людей Леопольда.
– Главное, не отчаиваться! – дала я установку.
Но надо признать, что через два часа, в течение которых совершенно ничего не произошло, я тоже впала в отчаяние. Только капанье воды, скрип раскачивавшейся на длинном проводе лампочки и тяжелое дыхание вора – больше в эту нору не проникало ни единого звука. От этого можно было свихнуться!
Я откинула голову, коснулась затылком холодной стены с потеками, закрыла глаза, провела ладонями по шершавому полу. Под пальцы мне неожиданно попался камень. Я крепко сжала его в кулаке и швырнула вверх. Известняк ударился точно о крышку люка, гулко бухнул и упал обратно, мне под ноги.
– Ты что делаешь? – очнулся Митька.
– Не знаю, как ты, а я не собираюсь сидеть здесь до скончания дней своих, – и я вновь швырнула камень вверх.
С пятого раза крышка люка дрогнула и чуть отодвинулась. Мы с Митькой одновременно вскочили на ноги. Я стояла, задрав голову, и до боли в глазах всматривалась в темное пространство за люком.
– Очухались? – спросил нас чей-то голос сверху.
Человека было невозможно разглядеть.
– Отлично. Выходите!
Крышка люка отодвинулась в сторону, в открывшемся проеме показалась лестница.
– По одному! – скомандовал голос.
Мы с Митькой переглянулись.
– По крайней мере, мы выйдем отсюда…
Я решительно ухватилась за шаткую перекладину и полезла вверх. Я только успела коснуться верхней ступеньки, как меня схватили за руки, силой подняли вверх и поставили на землю. Я даже не успела различить лица того, кто это сделал, как на мои запястья туго намотали веревки, а на глаза повязали косынку.
– Вперед! – толкнули меня в спину.
Делать нечего – я поплелась вперед, еле шевеля затекшими ногами, то и дело спотыкаясь. Спертый подвальный воздух сменился прохладой и свежестью, я поняла, что меня вывели на улицу. Под ногами зашуршала опавшая листва. Очевидно, Митька был прав – мы где-то за городом…
А потом под моим каблуком скрипнула деревянная половица. Меня завели в какое-то помещение. Толкнули вперед, и я шлепнулась – скорее всего, на стул. С лица сорвали повязку. На несколько секунд я зажмурилась от яркого света, а когда глаза привыкли к нему и я смогла оглядеться по сторонам, то невольно сглотнула от представшей моему взору картины.
Я сидела на колченогом стуле посреди полупустой комнаты: старый шкаф, рассохшаяся софа, сжавшийся в ее уголке Митька, – вот и вся нехитрая обстановка. Скорее всего, это была чья-то дача, заброшенная на время осени-зимы. Напротив меня – руки в боки – стоял уже известный мне амбал (не то Ден, не то Колька). Впрочем, его напарник тоже был здесь – нависал за спиной Митьки. В комнате был еще один человек, он стоял, отвернувшись к окну, и курил. Сделал затяжку, одну, другую… Медленно обернулся. Напротив меня стоял невысокий коренастый дядечка. Судя по золотым часам, крупной печатке и дорогому костюму, – он был здесь главным. Леопольд Савельевич, как-то сразу догадалась я.
– Наконец-то свиделись, – улыбнулся он. Но эта улыбка не сулила нам ничего хорошего. – Одного воришку я уже знаю. А вот с вами, мадам, мы встречаемся впервые.
Я молчала и смотрела на мужика исподлобья. Делать вид, что я рада этой встрече, я не собиралась.
– Впрочем, я думаю, мое имя вам известно? – продолжил он, пристально меня разглядывая. – А вот мне о вас ничего не известно. Кроме одного…
Леопольд вдруг оказался совсем близко, схватил меня за ворот рубашки, дернул к себе. От него пахло табаком и дорогим одеколоном. Меня замутило.
– Мои ребята сообщили, что вы купили у вора мою брошь! – выговорил он, глядя мне в глаза. – Это так?
Я молчала.
– Я очень хочу получить обратно то, что по праву принадлежит мне.
И снова я не вымолвила ни слова.
– Где она? – начал терять терпение Леопольд.
Тишина.
– Где моя брошь?!
Кажется, мужик понял, что не добьется от меня ничегошеньки. Он отпустил меня, сделал рукой знак одному из своих головорезов: «Колян!» Я и глазом моргнуть не успела, как Колян выхватил из-за пояса джинсов пистолет и приставил дуло к моему виску.
– Может, это тебя разговорит? – злобно оскалился Колька. Видно, бандит хорошо помнил, как я выкинула его из машины во время нашей недавней встречи. Он щелкнул взведенным курком.
Никакой брошки у меня не было. Сегодня днем Митька продал ее Нине Вишталюк. И вот сейчас, сидя на стуле, связанная тугими веревками по рукам и ногам, под дулом пистолета, я не могла точно сказать: рада ли я факту продажи броши?..
– Считаю до трех, – объявил он. – Раз… Два…
– Нет! – неожиданно взвыл Митька.
Все разом обернулись в его сторону.
– Нет! Не убивайте ее! Я все расскажу! – захлебываясь словами, проговорил он.
– Ну-ка, ну-ка… – Леопольд убрал руки в карманы и подошел поближе к Митьке.
Я замерла на месте, ни жива ни мертва, в ожидании того, что сейчас выдаст вор. От него можно было ожидать всего! Я знала это по горькому опыту с Федором Гротовым…
– Брошь была нужна нам для дела! – затараторил вор, выкладывая им все как на духу. – Мы продали брошь кое-кому, но только для того, чтобы втереться в доверие к этому человеку. На самом деле это поможет нам приобрести нечто большее! В брошку вделан «жучок»… Он приведет нас к тайнику, где хранятся драгоценности. А главное – старинная икона стоимостью в целое состояние!
«Ой, дурак…» – подумала я.
А вора между тем несло дальше, и – почем зря.
– Женя ни в чем не виновата! Она просто помогла мне с продажей броши… Не убивайте ее! Отпустите ее! Она здесь ни при чем.
– А?.. Что ты говоришь?! – насторожился Леопольд. – Драгоценности? Икона?..
В глазах мужика загорелся алчный огонек.
– Кому ты продал мою брошь?! – сквозь зубы прошипел он. – У кого она?! У нее?! – Он ткнул в меня пальцем.
– Нет! – пуще прежнего взвыл вор. – У нее ничего нет! Говорю же – она только помогла мне в организации продажи броши. Все! Больше она ничего не знает! Не убивайте ее!
– В мою брошь вы вделали «жучок»? – наступал Леопольд. – Решили использовать ее как приманку? Как мне теперь получить ее обратно? А?!
Пылавший от ярости Леопольд, его бандиты с заряженными стволами, на беду мою, ставший честным Митька – все это могло ох как плохо закончиться! Нужно было действовать, и немедленно. Я отчаянно рвала веревки, до боли выкручивая руки.