Это верно, хватит. И тогда, вместо Сэнди и Мэри, здесь будет два жарких факела – спасти их мы с Гошкой не сумеем. Я бросила быстрый взгляд на напарника, и он еле заметно кивнул.
– Сумку давай, я сказал! – рявкнул Никита. – Или поджариться хочешь?!
– Сейчас, сейчас, – торопливо забормотала я. – Только ты не нервничай, подожди, ты с зажигалкой-то поосторожнее!
Я наклонилась, потянулась к сумке, качнулась в сторону, взмахнула руками, чтобы удержать равновесие, сделала еще шажок, нервно схватила сумку за ручку, уронила… набор движений «бестолковая курица», позволяющий, не вызывая подозрений, переместиться в нужное место, я исполняю идеально, это даже строгий Гошка признает. Выпрямляясь, я снова качнулась вперед, и на губах Никиты появилась презрительная улыбка. Когда я бросила сумку и схватила канистру, к которой в результате всей этой суеты подобралась, он даже не понял, что произошло. А я одним движением сорвала крышку и плеснула бензином ему на ветровку. И на правую руку, в которой он держал зажигалку, тоже попало, прямо на кулак.
– Теперь можешь и с огнем поиграть, – разрешила я, швыряя открытую канистру парню под ноги, – в одно мгновение он оказался в центре бензиновой лужи. – А хочешь, я тебе помогу?
Я достала из кармана небольшую серебристую коробочку. Добыть с ее помощью огонь я не смогла бы при всем желании, потому что это был замаскированный под зажигалку миниатюрный фотоаппарат, но Никита не мог этого знать. Он испуганно попятился:
– Ну, ты, психическая! Убери зажигалку! Ты чё здесь, пожар хочешь устроить?
– По-моему, это ты собирался костер развести, – возразил Гоша, мягко принимая парня в объятия. Естественное желание – удалиться от меня на безопасное расстояние, сыграло с Никитой злую шутку, он слишком близко, почти вплотную, подошел к Гошке. Напарнику даже лишнего шага сделать не пришлось, для того чтобы скрутить этого… этого… этого нехорошего человека.
– Рита, – слабым голосом позвала меня Сэнди. – Рита, что, уже все? Все закончилось?
– Закончилось, – подтвердила я, любуясь, как ловко и аккуратно напарник связывает Никиту. Потом обернулась и посмотрела на девушку. – Вставайте, наручники же не застегнуты.
– Да? – Она неуверенно высвободила руку. – Правда.
– Поднимайтесь. И Мэри надо на кровать перенести. – Я взглянула на часы. – Где, интересно, скорая?
Словно в ответ на мой вопрос, залился соловьиной трелью звонок.
– О, вот и они! – Гоша закрепил последний узел и поднялся, а Никита, упакованный по всем правилам, остался лежать на полу. – Иди открывай. А я Мэричку подниму.
Я послушно отправилась в коридор. Открыла дверь и едва успела отступить в сторону – меня чуть не сбил с ног колобок в белом халате.
– Что тут у вас происходит? – Голос относится к той категории, которую моя музыкальная сестрица определяет одним емким словом «козлетон». – И почему бензином так несет?
– Олег Павлович! – обрадовалась я. С этим доктором нам уже приходилось иметь дело. Здороваться при встрече он считает пустой тратой времени. У Олега Павловича очень неприятный голос, совершенно невыносимый характер и золотое сердце. А врач он просто гениальный.
Следом за ним вошли еще двое в белых халатах: один держал в руке капельницу, а второй – свернутые носилки.
– Судя по виду, вы лично в наших услугах не нуждаетесь. – Быстро перебирая короткими ножками, Олег Павлович пробежал по коридору. – А о ком сегодня речь? – На мгновение он остановил взгляд на Сэнди, потом увидел Мэри, которую Гошка успел положить на кровать. – О-о-о…
Доктор склонился над девушкой, а мы с Гошкой почтительно посторонились.
Как это приятно, быть просто зрителем! Пусть кто-то другой бегает, дерется, плещется бензином, лечит – а мы будем стоять в сторонке, никому не мешая, и смотреть! Спокойное, легкое, милое занятие: вот бы всю жизнь так!
От приятных размышлений меня отвлек странный звук за спиной. Я оглянулась и тут же потянула Гошку за рукав. Мы ведь сейчас кто? Правильно, зрители! А сценой, которая разыгрывалась в центре комнаты, стоило полюбоваться. Сэнди подобрала с пола кусок скотча и заклеила Никите рот. Потом мстительная блондинка закатила его в бензиновую лужу, причем лицом вниз. Когда мы с Гошей обернулись, она, не скрывая наслаждения, пинала бывшего возлюбленного то одной, то другой ногой. Туфельки на ней модные, остроносые… и когда она успела обуться? У батареи обе девушки сидели босиком.
Сэнди старательно работала ногами, а Никита невнятно мычал и извивался, пытаясь увернуться.
– Когда мы будем уходить, я лично с порога, с безопасного места брошу в тебя зажигалку, – негромко, но твердо пообещала она.
Никита взвыл и задергался сильнее.
– Что там еще? – недовольно обернулся Олег Павлович.
Сэнди еще раз пнула связанного парня (просто не успела остановиться) и неуверенно замерла.
– А-а. – Толстенький доктор перевел взгляд на нас с Гошей. – Это он над девушкой издевался, я правильно понимаю?
Мы с напарником синхронно ответили:
– Он.
– Продолжайте, милочка, продолжайте, – благосклонно покивал Олег Павлович. – Только без шума, пожалуйста.
Но Сэнди не воспользовалась его разрешением. Она подошла к кровати и тревожно спросила:
– Мэри будет жить?
– Я же просил мне не мешать! – дребезжащим тенором возмутился доктор. – Брысь!
Сэнди беззвучно заплакала, и Гошка неодобрительно на нее посмотрел:
– Теперь-то можно, конечно, и поплакать.
– Я не знала… я не думала, что так получится. – Она правильно поняла его.
– Не знала, не думала, – холодно повторила я. – И сережки Мэри вам сама подарила, не так ли?
– Сережки? – Сэнди почему-то правой рукой коснулась цветочка, украшавшего мочку левого уха. – Почему подарила? Дала поносить. Мэри часто давала мне свои украшения, а что? – Лицо ее, и без того неприятно бледное, приобрело землистый оттенок. – Вы что, думаете, это я все придумала? Что я Мэри ограбила? Да я никогда… это Мэри дала мне сережки, она сама вам скажет!
– Брысь! – грозно повторил Олег Павлович, не оборачиваясь. – Пошли вон!
Гоша послушно отступил к окну и поманил пальцем Сэнди. Я присоединилась к ним.
– Это правда, я ничего не знала, – горячо зашептала Сэнди. – Я даже не думала, что он такой зверь! Мы уже полгода вместе живем, и Никита, конечно, по-разному… Мог и стукнуть разок, но вообще-то больше так, наорет и успокоится.
Никита с трудом поднял голову и яростно замычал. Я вопросительно посмотрела на Гошку и, дождавшись его разрешающего кивка, подошла и присела на краю бензиновой лужи. Стараясь не испачкаться, дотянулась до головы парня и, подцепив ногтем скотч, резко дернула. Никита взвизгнул и тут же, без перерыва, выдал залп ругани.