Лунд закончила звонок, поблагодарив старшего Хольста, который, конечно же, ничего не знал.
— Никто не хочет говорить о Фредерике Хольсте, — сказала она Бриксу. — Даже родные.
— Может, у них есть на то причины. Я связался кое с кем в штабе армии. Мы чуть-чуть опоздали. Хольст только что вернулся в Афганистан после месячной побывки в Копенгагене. Вроде бы он снимал квартиру где-то недалеко от того места, где погиб Грюнер. Не факт, что он сообщал кому-то о своем приезде.
— Зачем ему скрывать это?
Брикс показал ей пластиковый пакет, с которым пришел. Там лежала фотография.
— Мы нашли это в мусоре, который остался после отъезда Хольста в той съемной квартире.
Армейская фотография — солдаты в момент редкого и краткого отдыха. Весь отряд Рабена на фоне датского флага, у каждого по банке пива, все пьяные и счастливые. Впереди Себастиан Хольст, кричит что-то, вытянув руку вверх. За ним остальные: Мюг Поульсен, Лисбет Томсен, Грюнер, другие. Все в походной форме. Стол перед ними заставлен едой и выпивкой.
Кто-то поставил черным фломастером крест на всех лицах, кроме одного: Йенса Петера Рабена.
Лунд прошла к своему столу, проверила автоответчик, разворошила бумаги. В голове четко работала мысль.
— Мы можем успеть на самолет с солдатами, который вылетает сегодня вечером. — Она еще подумала. — Если мне понадобится паспорт, то я сначала должна заехать домой. — Лунд посмотрела на Брикса. — Или паспорт не нужен? Ведь эта территория находится под датской юрисдикцией?
Брикс был так поражен, что даже рассмеялся:
— Что вы несете?
— Мы ходим по кругу, теряя время. — Лунд собирала в стопку папки, которые могли ей понадобиться. — Фредерик Хольст видел запись своего брата. Это он отослал фотоаппарат со спрятанной микрокамерой в Данию, отец подтверждает это.
— Лунд…
— Фредерик находился в госпитале, когда туда привезли тело его брата. Будь он здесь сейчас, мы бы вызвали его на допрос. Нельзя же упускать эту возможность только потому, что он в Гильменде…
— Мне придется поговорить с Хедебю. Это непросто. Согласования, разрешения…
Теперь настала ее очередь смеяться.
— Да бросьте. На всю эту бумажную волокиту уйдут дни, если не недели. Мы не можем ждать.
— Но ведь есть правила.
— Не вешайте мне лапшу, Брикс. — Она смотрела на него в упор. — Вы добыли из штаба информацию о Хольсте в два счета, а я тут битый час в лепешку расшибалась. Вы знаете, с кем нужно поговорить.
Она собрала отложенные папки, попросила одного из полицейских проверить кое-какие медицинские отчеты.
— На этот рейс даже я не смогу вас устроить, — сказал ей Брикс. — Слишком поздно.
— Других вариантов нет.
— Там идет война!
— Вы многое можете. Ведь не одна Рут Хедебю здесь главная. — Ей пришлось сказать это, у нее не было выхода. — А иначе я бы уже давно вернулась в Гедсер.
Видно было, что он почти сдался.
— Но вы не можете поехать туда одна.
— Знаю.
— И кого?.. — Брикс умолк, так как догадался о намерениях Лунд. — Думаете, это хорошая идея?
— Договоритесь о местах в самолете и организуйте документы на вылет. С остальным я разберусь.
Брикс уже доставал из кармана телефон. Лунд почти не сомневалась, что все получится, и она сможет проникнуть в далекий, замкнутый мир Гильменда. А потом вернется домой с ответами на все вопросы.
Последний раз печать в ее паспорт ставили два года назад, когда она летала в отпуск на Майорку вместе с Марком. Сын почти все время был угрюм и безразличен, так что от поездки у нее не осталось приятных воспоминаний.
Пройдя по коридору из черного мрамора несколько десятков метров, она нашла нужную комнату, выгнала оттуда полицейского, приставленного смотреть за Странге, и села на скамью рядом с ним. В джинсах и футболке, из-под которой виднелась татуировка на руке, Странге производил впечатление человека, который в любой момент мог отправиться хоть на край света.
Увидев ее, он вздохнул и отвернулся.
— Мой бывший партнер… Ян Майер… — начала Лунд. — Мы с ним отправились к тому складу.
Странге перестал разглядывать пол и поднял голову.
— Было темно. Я пошла внутрь. Я думала, там никого нет. — Лунд никак не могла найти места своим рукам; каждое слово давалось с трудом. — Потом за мной пошел Майер. Он уже знал, что в здании кто-то есть.
Он смотрел прямо на нее.
— Конечно, во всем виновата я. Нельзя было идти туда в одиночку. Того человека, который стрелял в Майера, мы потом нашли. — Она зачем-то поправила волосы, одернула рукава черно-белого вязаного свитера. — Но что это меняет? Все равно он на всю жизнь прикован к инвалидному креслу. — Она замолчала, не зная, говорить дальше или нет. — Мне кажется, что он предпочел бы погибнуть. Когда я приходила к нему в больницу, у него было такое лицо… Но…
— Люди иногда меняются. Или приспосабливаются, — сказал Странге.
— Да, бывает, — согласилась Лунд. — Но иногда они остаются теми, кем были. И это навсегда. — Снова пауза. — Как я, например.
В его взгляде она снова заметила тот необычный спокойный интерес, который уже видела раньше.
— Я спряталась от всех и от себя в Гедсере. — Она заговорила ровнее. — Если ничего не чувствуешь, тебя ведь ничто и не ранит. Так что Гедсер меня устраивал.
Странге, изогнув одну бровь, только хмыкнул.
— Я хотела остаться там до конца жизни. И осталась бы, если бы не приехал ты. — Она едва заметно придвинулась к Странге, заглянула ему в глаза. — У меня не было бы там счастья. Не было бы боли. Ничего бы не было.
Его лицо смягчилось, даже промелькнула тень улыбки.
— Прости меня, — сказала она, глядя в его серо-голубые глаза. — Трудно доверять людям, если даже себе порой не веришь. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Она испытующе смотрела на него, с тревогой ожидая ответа.
Неожиданно он рассмеялся. Она вдруг поняла, что ужасно соскучилась по его негромкому, ироничному смеху.
— Да, — сказал Странге. — И почему мне нравятся непростые девушки? Ладно. Что теперь?
Близость. Лунд всегда этого боялась.
— Нам пора ехать.
— Куда? — Странге оглядел свои джинсы и футболку. — Мне не дали даже куртку взять, когда потащили сюда.
Она хлопнула его по колену, встала.
— Захватим одежду по пути. И твой паспорт заодно.
Ульрик Странге сидел на скамье с разинутым ртом.
— Так ты едешь? — спросила она. — Уже скоро вылет.