– Маленькая собачка до старости щенок.
– Красивая женщина прекрасна в любом возрасте, – отбил подачу Водоносов.
– Будем считать китайские церемонии законченными, – протянула я, – говорите.
– Ваша бабушка была уникальной женщиной, – произнес Сергей Петрович, – весьма нестандартного мышления.
– Если в столь завуалированной форме вы хотите сообщить мне о том, что Фася резалась в карты на деньги и была хорошо известна в подпольных игорных домах, то можете не стараться, я великолепно знаю о ее привычках и не осуждаю! [2]
– Ежик, спрячь иголки, – по-детски отреагировал Сергей. – Афанасия Константиновна была храброй дамой. Она резко осудила своего сына, но тем не менее забрала его ребенка.
– Какого сына? – подскочила я. – У бабушки была дочь, моя мать!
– Нет, – покачал головой Водоносов.
Я попыталась прийти в себя.
– Вы хотите сказать, что Фася мать моего отца?
– Именно так, – подтвердил Сергей Петрович.
– Но она никогда не упоминала о нем! Ни единым словом! – растерялась я. – И я всегда полагала, что бабуля моя родственница со стороны мамы!
– Почему? – задал естественный вопрос Водоносов.
– Действительно, – призадумалась я, – может, просто принято считать, что дети остаются с мамами и их родственниками?
– В вашем случае вышло наоборот.
– Афанасия практически ничего не рассказывала о моих родителях, – ошарашенно протянула я, – но о маме она все же обронила пару слов, а вот папа был табу. Я считала, что он обманул невинную девушку и сбежал, поэтому несостоявшаяся теща вычеркнула его из памяти.
– И вас не удивляло, что Афанасия не скорбела о дочери? Не показывала вам фото? Не рассказывала всякие истории?
– Елена Ивановна и Иван Петрович погибли во время отпуска, – залепетала я, – мне в ту пору исполнилось несколько месяцев. Общих снимков с папой и мамой у меня не было. В годы моего детства фотоаппараты были далеко не у всех, во-первых, из-за их дороговизны, а во-вторых, проявка пленки дело муторное, люди предпочитали ходить в студии, где их «щелкали» профессионалы. А еще в нашем доме случился пожар, фотоальбом погиб.
– Можете не вдаваться в подробности, – пожал плечами Сергей Петрович, – ладно, снимков нет, но почему бабушка не делилась своими воспоминаниями? Отчего она категорически не желала говорить вам о ваших родителях? Или все же рассказывала, но взяла с вас обещание хранить тайну?
– Семейный альбом сгорел во время пожара, – напомнила я, – а о моих родителях Фася молчала. Почему, не знаю! Хватит играть со мной в кошки-мышки. Выкладывайте, в чем дело, или я ухожу! История родителей может быть интересна только их ребенку. Я выросла с сознанием того, что и папу и маму мне заменила бабушка, можете не верить, но никаких моральных терзаний от своего сиротства я не испытывала. В подростковом возрасте у меня был период острого любопытства, но оно погасло. Для меня и отец и мать фантомы, я по ним не тоскую. Нельзя испытывать привязанность к тем, кого не знаешь!
Сергей Петрович снова наклонился к портфелю и вынул оттуда тоненькую папочку.
– Читайте, – коротко приказал он.
Я решила показать характер.
– Что это?
– Биография вашего отца, – объяснил Водоносов, – весьма интересная, даже увлекательная справка.
Не сумев побороть любопытства, я схватила листок.
«Васильев Игорь Семенович родился в городе Москве. Мать – Афанасия Константиновна, стоматолог, отец Семен Юрьевич скончался от пневмонии вскоре после рождения сына. Игорь воспитан отчимом – Михаилом Андреевичем».
Я оторвалась от бумаги.
– Дедушку помню плохо, он умер, когда я была совсем крошкой. Но я всегда пребывала в уверенности, что Афанасия выходила замуж всего раз в жизни! Она никому никогда не говорила о первом супруге. Более того, в свое время я была замешана в одной истории, связанной со Стюрой-катафалк и ее дочерью по прозвищу Люка [3]. Ни бабушки, ни ее сестры Анастасии тогда уже не было в живых, но оказалось, что Афанасия прислала сестре несколько моих фотографий, дочь Стюры была уверена, что у Афанасии так же, как у ее матери, родилась девочка. Ни о каком Игоре никто никогда не упоминал!
Сергей Петрович сложил руки на груди.
– Некоторые семейные тайны люди предпочитают не разглашать. Я, например, рос в замечательной семье: папа, мама, дяди, тети, бабушка, дедушка. До тридцати пяти лет был абсолютно уверен: мои родители встретились в студенческие годы, шли вместе по жизни с самого начала. Их брак – образец для окружающих. Но когда умерла мать, на ее похороны явилось несколько незнакомых мужчин, и отец сказал: «Это первый муж Люсеньки и его братья».
Я чуть дара речи не лишился, когда выяснил, что у мамы до отца был еще один супруг. Никто никогда даже после того, как я вырос и женился, ни намеком не упоминал при мне о маминой ошибке молодости, не хотели подавать ребенку дурной пример. Наверное, ваша бабушка преследовала те же цели, скрыв от внучки свой первый брак. Что же касаемо ваших родителей… Да вы читайте дальше!
Я углубилась в чтение и сделала ряд шокирующих открытий. Игорь Семенович был трижды женат, в последний раз на Анне Львовне Корольковой, у них родилась дочь Даша. Незадолго до появления ребенка супругов арестовали. Игорь умер в тюрьме, не дождавшись суда, Анну определили на лечение в психиатрическую больницу. Новорожденную отдали бабушке, Афанасии Константиновне.
– То есть как умер в тюрьме? – оторопело спросила я. – Значит, я Игоревна? Отчего в метрике указаны другие имена? Что вообще произошло?
Водоносов вытащил из портфеля новую папку, на этот раз более пухлую.
– Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, – сказал он. – Вы пока внимательно изучите материалы, а я пойду на кухню, посмотрю телевизор.
– Что это? – прошептала я.
– Скелеты из шкафа, – серьезно ответил Сергей Петрович и ушел.