Убила бы подлеца?
Нет. Марк сделал бы это за нее. В любом случае, насильник не ушел бы от расплаты. Возможно, Миф Дэниелс поступила не так уж плохо.
Двери лифта открылись, и Гончая вышла в коридор. Войдя в отделение интенсивной терапии, она увидела санитаров, столпившихся у койки Марка.
Сердце екнуло. Что-то случилось.
Гончая вбежала в палату, расталкивая плечистых медиков.
– Марк! – крикнула она.
Отдернула занавеску. Но с Марком было все в порядке. По крайней мере, хуже ему не стало. Гончая огляделась по сторонам и поняла, из-за чего весь сыр-бор.
В палату заявились красотки из его ночного клуба, притащившие с собой букеты цветов, воздушные шары и поздравительные открытки. Палата была битком набита ослепительными улыбками, смуглой кожей, пышными прическами, огромными бюстами, ногами фантастической длины и куцыми платьями в обтяжку.
Стриптизерши вежливо поздоровались с ней, начисто забыв про свой нарочито южный акцент, который применяли в разговорах с клиентами клуба. Потом по очереди попрощались с неподвижным Марком, и каждая наградила его поцелуем в щеку или в лоб.
– Пока, верзила.
– До встречи, солнышко!
– Выздоравливай.
Они прошествовали мимо Гончей, на прощание пожелав ей счастья и удачи. Санитары удалились, оставив девушку наедине с Марком.
Знакомые Гончей часто спрашивали, не ревнует ли она Марка, которого окружает столько красивых голых женщин.
– Нет, – улыбалась Джессика, – потому что он видел голой меня.
Девушка пододвинула стул и села возле койки. Стриптизерши ее не волновали – она полностью доверяла Марку. Он всегда давал ей понять, как много она для него значит. Каждый его взгляд, каждый поцелуй, улыбка говорили о том, что она удивительная и неповторимая, что он безумно счастлив быть рядом с ней.
Господи, только бы он выкарабкался.
Она положила голову на его колени и заснула.
Гончая проснулась в половине двенадцатого, чувствуя, что от неудобного положения затекла спина. Ночи у постели Марка отнимали у нее все силы. Она взглянула на свою куртку и сканер, лежавшие на соседнем стуле. После несчастья с Марком мысль о радиосерфинге не приходила ей в голову, но сейчас на нее накатило то особенное беспокойство, которое всегда появлялось у нее после нескольких пропущенных ночей.
Это и вправду смахивало на наркозависимость. Не зря Марк так за нее переживал.
Гончая взяла сканер, потрогала его гладкую поверхность. Одно только прикосновение к прибору наполнило ее радостью. Она может просто надеть наушники и немного послушать, но потом ей все равно захочется чего-то большего. Так было всегда.
Гончая взяла куртку и чехол с камерой. Она знала, что если в состоянии Марка наступят какие-нибудь изменения, врачи позвонят ей на мобильник. Девушка поцеловала любимого в лоб и вышла из больницы. Всего на пару часиков, пообещала она себе.
Еще не успев выехать на шоссе, Гончая почувствовала знакомое возбуждение. Она прибавила звук в наушниках, чтобы заглушить рев мотора. Неужели она действительно подсела на это дело, как наркоманка? И уже не может обойтись без новой дозы?
Ладно, сейчас не время об этом думать.
Ближе к полуночи Гончая оказалась перед павильоном в Колледж-парке, где кучка воров попыталась взломать несколько игральных автоматов.
Она сфотографировала закованных в наручники грабителей, которые выстроились в ряд перед своим грузовичком. Вокруг стояли четыре патрульные машины, между ними и павильоном на земле валялись искореженные автоматы. Кто-то из копов играл на одном из уцелевших устройств в «файрболл», еще несколько ждали своей очереди. Появление Гончей испортило им всю забаву. Толстый полицейский развернулся к ней, взявшись за свои гениталии, и она запечатлела его на пленку. Копу это не понравилось.
– Ищешь себе друзей?
Гончая улыбнулась, увидев подходившего к ней Лазло, еще одного радиофана. На нем были легкие итальянские ботинки, брюки цвета хаки и зеленая тенниска, камера свисала с шеи на фирменном ремне «Никон».
– В тебе есть что-то от туриста, Лазло.
Он подключил к фотоаппарату вспышку.
– Если разобраться, мы все туристы. Осматриваем достопримечательности на большой экскурсии под названием «жизнь».
– Можешь считать себя туристом, если хочешь. А я живу реальной жизнью.
– Глядя на нее в окошко видоискателя?
– Нет. У меня прекрасное, полноценное существование, в котором нет места для пижонских прикидов и севших батареек.
Лазло посмотрел на свою вспышку и увидел, что индикатор не горит.
– Вот черт. Вечно мне не везет. Вряд ли ты одолжишь мне свою.
– Угадал.
– Ладно, значит, на сегодня я закончил. – Он взглянул на стоявшие вдоль улицы игровые автоматы. – Жаль, мог бы получиться отличный снимок. Например, если взять их в одну линию, как надгробные памятники. А на заднем плане свет мигалок…
– Уже сделано. Думаешь, у тебя одного есть чувство юмора?
Гончая снова щелкнула фотокамерой и подошла поближе к месту происшествия.
– Столько барахла, и никакой сигнализации, – заметил Лазло. – Довольно глупо, правда?
Гончая вспомнила, как ее родители использовали дома охранную систему с видеонаблюдением, которая вела учет всех ее уходов и приходов. Раз в неделю по факсу приходил отчет, где было указано, как часто она задерживалась допоздна или уходила из дома слишком рано. Гончая терпеть не могла эту штуковину.
Внезапно в голове у нее мелькнула мысль.
– Погоди-ка, – сказала она.
– Что?
Девушка лихорадочно соображала. А что, если?..
– В чем дело? – спросил Лазло.
Гончая бросилась к своему мотоциклу.
На следующее утро Гэнт стоял перед офисным зданием Кена, с удивлением глядя на обгорелое окно в его кабинете. Он повернулся к Джо Дауни, раздражительному управдому.
– Не знаете, кто это сделал?
– Понятия не имею, – ответил Дауни. – Но я уверен, что во всем виноват этот ублюдок.
– Какой ублюдок?
– Мистер Полиграф. Кен Паркер.
– Думаете, он сам устроил взрыв?
– Нет, но наверняка это заслужил. Снова кого-нибудь надул. Этот человек не уважает людей!
– Например, вас?
– Меня, вас, кого угодно!
Гэнт осмотрел фасад дома.
– Тому, кто подошел сюда и бросил бомбу ему в окно, проще всего было убежать по западной лестнице, верно?