– Пока, слава богу, проблем не было. Давайте поступим иначе: вы дадите мне свой номер, а я позвоню вам вечером, тут недалеко есть таксофон.
Я вынула кошелек, достала немного денег и предложила Розе:
– Держите!
Экономка протянула было руку с нежно-белой кожей и просвечивающими венами, потом отдернула ее.
– Зачем? – изумилась старушка, расширив свои удивительно яркие для пожилой дамы глаза.
– На таксофон, – уточнила я.
Роза прищурилась.
– Сумма, которую вы предлагаете, слишком велика. Спасибо за заботу, я, конечно, бедна, но не привыкла брать подаяние.
– Извините, – смутилась я, – просто я хотела помочь. Раз вы будете мне звонить…
Экономка сделала быстрый жест рукой.
– Неужели вы полагаете, что я осталась равнодушной, услышав историю Эммы? А вдруг это и правда Софья? Вы взбаламутили мою душу! Бедная женщина не понимает, что произойдет, если ее родство с Константином подтвердится. Софью же арестуют! И хорошо будет, если учтут состояние ее здоровья и не посадят. Она станет нищей, лишившись денег Эммы, ее московской недвижимости… Ради всего святого…
Роза приложила руки к груди.
– Виола! Умоляю вас, если увидите на ее ноге шестой палец… если поймете… В общем, убедите Софью остаться Эммой. Она ничего не приобретет, вернув свое имя, только потеряет. Получит опозоренную фамилию, станет дичью для журналистов, лишится дома во Флоридосе и очутится в какой-нибудь дыре… вроде этой. Нет, нет, ваша знакомая – Эмма! Скажите, ведь это так?
– Сейчас мне трудно делать какие-либо выводы, но я учту ваши слова. Очень постараюсь, поговорю с Поспеловой по душам, – заявила я. – Вероятнее всего, она и впрямь Эмма.
– Надеюсь вечером услышать то же самое, – заплакала Роза. – Если же… Ох, я никогда не смогу обнять Сонечку, побоюсь выдать ее. Ну зачем вы пришли сюда? Почему нарушили мой покой? Калистидасу остались на земле считаные дни, я бы ушла за ним, зная, что там встречу всех своих любимых и родных… Как умирать понимая: Сонечка тут одна, без помощи…
Я осторожно погладила Розу по плечу.
– Успокойтесь, думаю, что это – Эмма.
Экономка подняла голову.
– А я думаю – нет, – прошептала она. – Урна с прахом Сони захоронена в склепе. Я иногда прихожу на кладбище, смотрю на могилу Оливии – и сердце дрожит. Гляну на табличку с именем Софьи и ничего не ощущаю. Я всегда понимала: что-то здесь не так! Ну не могла моя душа не почуять горя. Там, в урне, пепел Эммы, а Соня жива. И это ужасно!
Я вышла из дома Розы, села в машину и посмотрела на Лео, который мирно спал на заднем сиденье. Котопес обладает покладистым характером – он спокоен, неприхотлив в еде, не требует длительных прогулок. Может, забрать его с собой в Москву? Милое животное с каждой минутой нравится мне все больше и больше.
Нога нажала на педаль, руки повернули руль. А мысли побежали по руслу, проторенному во время разговора с бывшей экономкой Калистидасов…
Шестипалость – очень заметная примета. И Роза абсолютно права: если у вас есть лишний отросток на руке или ноге, то в семейной истории непременно найдется кто-то, от кого вы получили это отличие. Соня была приемной дочерью, и если бы Калистидасы очень захотели, они сумели бы найти ее родителей. Впрочем, кто являлся биологическими отцом и матерью девочки, мне абсолютно неинтересно. Меня занимают другие вопросы.
Почему Эмма постоянно носит белые носочки? Она скрывает свой дефект? Стесняется шестипалости или не желает демонстрировать рубцы от ожогов? Если верно второе предположение, то это Эмма. А если под носком прячется еще один палец, то… возникает повод задуматься. Неужели, глядя на свою ступню, Поспелова не испытывала удивления? Хотя… у нее ведь амнезия после аварии, и Антон, если он автор ужасной пьесы с пожаром, сумел убедить жену в том, что она с детства имела необычную ногу. А если нет и Поспелов искренне считает, что вытащил из огня Эмму, то… Стоп!
Я изо всей всей силы нажала на тормоз, «Мерседес» встал, как вкопанный, Лео беззвучно слетел с заднего сиденья на пол. Я обернулась, подняла котопса, погладила его и сказала:
– Прости, милый.
Лео издал тихий писк и вновь задремал. Я оперлась на руль. Хорошо, что на шоссе, ведущем к Сантири, мало машин и никто не сидит у меня на хвосте. В Москве экстренное торможение привело бы к аварии. Но мне в голову пришла замечательная мысль, вследствие которой мои ноги стали жить собственной жизнью, отдельно от мозга восходящей звезды детективного жанра.
Если у Эммы на ступне есть шестой палец, то Антон точно злоумышленник, а возможно, даже преступник. В отличие от несчастной женщины, он не терял память и прекрасно знает, как выглядели ноги супруги. Поспелов полагает, что не осталось людей, способных опознать Софью, – Оливия мертва, Калистидаса не выпустят из тюрьмы. Но убийца забыл про Розу! Вопрос: захочет ли уцелевшая женщина поднимать скандал, когда реально оценит, какие неприятности ждут ее в случае «воскрешения» Софьи? Что перевесит – желание наказать мерзавца Поспелова или чувство самосохранения? Хотя я рано записала бизнесмена в преступники. Вдруг Эмма, стянув носок, воскликнет:
– У меня нормальная ступня, пять пальцев, как у всех.
И буря уляжется. Эмма – это Эмма. А Антон заботливый муж, который еще и мужчина, ему нужна женщина, поэтому Поспелов завел любовницу и не рвется в Грецию. Эмме привиделся страшный сон, только и всего.
Стоп. А Жаклин? Она ведь была! И Нина что-то скрывает. По какой причине после разговора со мной девица кинулась в центр Сантири? Причем ушла от «наружки», как профессиональный спецагент!
Я вытащила телефон, набрала номер Эммы, выслушала быструю фразу на греческом языке и бросила трубку на сиденье. Поспелова все еще на пляже. В первый день во Флоридосе Раиса предупредила меня, что из-за окружающих гор часть прибрежной полосы находится вне зоны действия мобильной сети. Большое неудобство, скажете вы? Вовсе нет. Те, кто приезжает в рай, хотят остаться без «поводка». К тому же, сделав всего несколько шагов вверх по лестнице, вы оживите трубку.
Я въехала в Сантири и повернула в переулок бывших жен. Ну, Нинуля, держись, сейчас тебе мало не покажется!