Но Пабло посулил помощь, и Пабло железный друг! Он знакомит Уотербери с нужными людьми, делает для него телефонные звонки, всегда представляя его «романистом из Соединенных Штатов», а Уотербери, в свою очередь, захватывает на все встречи экземпляр своего первого романа с фотографией автора на обложке. Одним он говорит, что собирает материалы о современной политической жизни Аргентины, другим – что интересуется всем, что касается «грязной» войны. Он переходит от друга к другу, и каждый великодушно, с готовностью рассказывает свою версию событий.
Дома дела идут из рук вон плохо, тревожные известия потоком сыплются на него из телефонных разговоров с женой. Дочь сваливается с качелей, и нужны две тысячи долларов, чтобы поставить на место сломанные кости. Банк возвратил неоплаченными с десяток счетов, и жене пришлось занять денег у брата, чтобы заплатить по последней закладной. Хуже всего, что его агент, который после провала его второй книги становился все более уклончивым, сообщает, что теперь им будет заниматься новый молодой сотрудник агентства. «Вам нужен кто-нибудь более энергичный, чтобы заниматься вашей карьерой, Боб, и я полагаю, в ваших интересах, чтобы вас обслуживал человек со свежим взглядом». Отказ вводит Уотербери в депрессию: это профессиональное заключение о том, что он не в состоянии написать даже рыночную дешевку. В течение нескольких дней он пребывает в полном унынии и не в состоянии продолжать свои поиски.
И как раз в тот момент, когда это кажется совершенно невозможным, когда он начинает видеть себя глазами своего агента и понимать, что мечта, заставившая его бросить карьеру, окончательно умерла, у стойки портье в отеле «Сан-Антонио» появляется Поле́. На ней узкое черное платье с разрезом до бедра. «Почему вы не заходите ко мне?» – выговаривает она ему.
По правде говоря, он не мог выбросить ее из головы. По ночам он терзался фантазиями о ее порношоу, а днем она возвращалась к нему мимолетными воспоминаниями о том танце или о том, как глубоко она поняла его, выразив это чувство фразой: «Это так трудно – сделать больше, правда?» Он несколько раз прохаживался около ее квартиры, представляя себе, какое презрение она будет испытывать к нему, если он объявится у нее. Больше того, он любит жену, которая всегда его опора и поддержка, и своего ребенка, для которого он – весь мир. Вот почему он не заходил к ней. Но теперь она перед ним во всей обманчивой роскоши, какую может придумать Буэнос-Айрес.
«Я пришла захватить вас на уроки танго. Это очень важно для ваших исследований!»
Он сдается мечте. Она увозит его в такси, и ко времени, когда они добираются до «Конфитерии Идеаль», он снова писатель, он в объятиях танго, которое управляет его движениями, он все время чувствует запах табака, манящего, жаркого тела, и его рука такая же влажная, как и лежащая на ней рука Поле́. «Boludo, ты наступил мне на ногу!»
«Ради бога, прости! У меня две левые ноги».
Поле́ смеется: «Ничего, ничего. Теперь попробуем еще раз. Сначала в сторону, потом вместе, да, да, так, теперь три шага. Ты же опрокинешь меня, ну что за идиот!» В «Конфитерии Идеаль» все уже знают Поле́: «Идеаль» – одна из кондитерских времен начала века, отделанная темным дубом, мраморные столики и витражи на потолке. Таких осталось всего несколько: «Тортони», «Эль-Агила». Старые, еще двадцатых годов, машинописные листочки и чугунные кассовые аппараты всегда окутаны облачком ностальгии, как что-то из детства, которого не было. В танцевальном зале наверху шесть дней в году дают уроки танго. Таким способом Поле́ зарабатывает несколько песо. По голодным лицам многих мужчин Уотербери чувствует, что у нее много поклонников. Одинокие старые вдовцы с седыми головами и в потертых пиджаках, стеснительные муниципальные служащие, у которых две левые ноги. Уотербери чувствует себя неловко, видя их страждущие взгляды, но отбрасывает это чувство ради излучающей страсть женщины у него в объятиях. Он держит руку на ее спине, чувствуя, как под хлопчатобумажной тканью вибрируют ее мышцы, и вспоминает ее зажатой между двумя мужчинами, готовой сделать все, что угодно, и совершенно доступной. И еще: что может быть общего у той картинки и этой женщины перед ним? Он путает движение, и она отталкивает его назад: «Хватит топтать мне пальцы!» Она замечает испуганный взгляд на лице Уотербери, сердитые взгляды коллег-учителей и соскальзывает обратно в его объятия, ее груди и живот упираются в него. Она кладет руку ему на плечо, другую на талию и ждет, почти без надежды, когда он прижмет ее к себе: «Я никудышная учительница… Знаю. Попробуем еще раз».
Он приглашает ее перекусить внизу. Еще только семь вечера – слишком рано для настоящего ужина. Поле́ заказывает кампари с содой, Уотербери – empanada. [75] Как только официант поворачивается и уходит, она начинает говорить: «Вы здесь потому, что не знаете, что делать, так ведь? Не пытайтесь возражать, у меня на это нюх. Я святая-покровительница отчаявшихся. Как Непорочная Дева Луханская… – Она насмешливо склоняет голову набок. – Только я не дева».
Уотербери пытается возразить: «Почему вы решили, будто я отчаялся?»
«Ваша семья дома. Вы остановились в дешевом отеле. Ваши книги не переиздают – я проверила по интернету».
«А я тебя проверил по интернету!» – чуть не ответил Уотербери, обиженный ее предположением.
«Может быть, у вас есть деньги из других источников, – продолжает она, – но я не верю. Нет, я вижу, что вы настоящий, во плоти и крови миф о потерявшем надежду художнике. О чем в Буэнос-Айресе ваша книга?»
Уотербери не доверяет ей ни на грош, его раздражают ее неприятные манеры и быстрые меткие заключения. С такой женщиной нужно быть осторожным, ничего определенного в ответ: «Что-то вроде триллера».
«Ну да, конечно. Триллер о чем? Кто действующие лица? Какая фабула, сюжет?»
«Я пока еще думаю. Вот почему я здесь».
Француженка позволяет себе легкий кивок: «А какая тема? Опять про воображение и мир чувств, как ваша последняя книга? Какой-нибудь важный моральный вопрос?»
Теперь вызванное женщиной раздражение сменяется раздражением по поводу книги. «В этой книге не будет вопросов! Это будет пустой глупый триллер, и от него не будет требоваться ничего, кроме денег! На этот раз я убиваю всех, а когда дым рассеется, буду восседать на горе серебра! И точка! Теперь я провайдер контента, я заполняю полки для медиакорпораций».
Поле́ не отступает: «Значит, вы говорите мне, что ваша первая книга разошлась не очень хорошо, а ваша последняя книга провалилась и в этом виноваты читатели, потому что хотят только легкого чтива, дешевок с насилием, любовью и сексом. И это озлобило вас, да? Так как вы думали, что заслуживаете большего. – Танцовщица беспощадно продолжала, Уотербери молчал. – А возможно, вы не заслуживали лучшего? Возможно, вас одолевает мысль, что ваши книги вовсе не были такими уж хорошими! Что они были посредственными как литература и посредственными как средство развлечения?»
Оскорбления выбили писателя из колеи. «Неужели вы думаете, что я каждый божий день не ломаю над этим голову?»