— И поэтому ты ее бросил? — перебил его Кенсуке, которому не терпелось узнать конец истории. Если дать Асо рассказывать все не торопясь, так, как он обычно это делает, шутка покажется слишком похожей на правду.
— Эта дура показала мне вот такую картинку.
Асо открыл бардачок и вынул оттуда свернутую вчетверо бумагу. На ней было что-то нарисовано красками. Кенсуке посмотрел на этот рисунок, выполненный как будто детской рукой. Под солнцем, нарисованным золотой краской, пышно разрослись зеленые деревья. Под деревьями сидели взрослые мужчина и женщина, окруженные играющими детьми. Собаки, кошки и даже львы беспечно расхаживали среди деревьев. Посмотрев на картину внимательнее, он увидел, что этот рай земной находится на берегу моря. Может быть, это тропики, так как на деревьях росли кокосы. Кенсуке сразу догадался, кто автор.
— Это Юкари нарисовала?
— Да, и это именно то, что будет, если изобразить на бумаге то, во что она верит. Мир, беспечность, никаких болезней в старости, и вся эта жизнь — вечно. Что ты об этом думаешь?
Юкари говорила мало, и Кенсуке видел, насколько ей было легче выразить свой заветный идеал земного рая на картинке, чем словами.
Кенсуке разглядывал картинку, ничего не отвечая на вопрос Асо. В конце концов, это не тот вопрос, чтобы на него можно было так сразу ответить.
— Почему мы не строим наш собственный рай? — издевательски выводил трели Асо, сложив руки на груди и театрально приблизив лицо к лицу Кенсуке; он явно изображал Юкари. — Ничто за двадцать три года жизни меня так не доставало. Эта идиотка понятия не имела, как жалки ее поучения и ее взгляды на жизнь.
Кенсуке решил заступиться за Юкари.
— Ты слишком суров. Все мы смотрим на жизнь по-разному.
— Не называй меня суровым! Она пыталась навязать мне свой дурацкий идеализм!
— И за это ты отвез ее на Шестую Батарею и там бросил?
— Так и есть. Отвез ее на пустынный остров, ну и что? Думаю, наказание соответствует преступлению. Хочет строить рай — пусть сама его и строит, мать ее.
— Но остров закрыт для посещения, разве нет?
— Мы поплыли туда в полночь на резиновой лодке.
Юкари не знала, что Шестая Батарея официально закрыта для посещения, и потому совсем не возражала против ночного приключения. Они взяли лодку с собой в машину, но надуть ее и грести в основном пришлось Юкари. Она пошла бы за Асо на край света без малейшего колебания. Едва они высадились на остров, Асо воспользовался хлороформом, чтобы усыпить ее, и дал деру, оставив девушку в бессознательном состоянии. В его изложении все это звучало слишком просто...
Кенсуке все еще не верил в эту историю. Во-первых, Шестую Батарею отделяло от Морского парка метров девяносто. Не так трудно перебраться вплавь. Даже если ты не умеешь плавать, мимо острова проходит множество прогулочных катеров. Все, что потребуется, — это стоять на берегу и махать рукой. Разумеется, он сказал Асо, что выбраться с Шестой Батареи так же просто, как добраться туда.
— Никаких проблем: я взял все ее платья.
— Ты хочешь сказать, что ты оставил ее голой?
— Смотри, я неплохо ее знаю. Она скорее умрет, чем покажется людям голышом.
Кенсуке проглотил язык от изумления. Он не имел понятия о всей истории отношений между Асо и Юкари, но знал, что между ними была связь, и должен же был Асо хоть что-то к ней испытывать все это время. Он не мог поверить своим ушам: Асо — пусть даже в шутку — рассказывает, что он раздел человека донага и оставил умирать. Правду говорил Асо или нет — уже то, что он расписывает это кому-то третьему, было абсолютным скотством.
Нависла гнетущая атмосфера, и Кенсуке некоторое время молчал. Незаметно скосившись на Асо, он обнаружил, что тот как будто хочет что-то сказать, но все время глотает слова.
— Я лучше поеду, — сказал Асо и, сняв машину с ручного тормоза, включил первую передачу.
Кенсуке, открыв дверцу машины, задал Асо последний вопрос:
— Когда ты сделал это? Когда ты оставил там Юкари?
— Должно быть, во время праздника Обон. Город был пуст, все уехали за город.
Праздник Обон, когда возвращаются мертвые... Десять дней назад.
Кенсуке вышел из машины и обошел ее, подойдя к сиденью водителя. Стекло было приспущено, и Асо высунул руки в окно и барабанил ими по дверце машины. Он протянул Кенсуке руку.
— Так давно... — сказал Асо.
Рука была протянута для рукопожатия, и Кенсуке рефлекторно пожал ее. Она была совершенно холодной. Холодной, но влажной. Впервые в жизни Кенсуке пожимал руку Асо.
— До встречи, — сказал он, и Асо дважды уверенно кивнул ему, прежде чем его «БМВ» отъехала.
Когда машина исчезла из виду, Кенсуке был твердо убежден в одном. У этого визита была явная цель, и у прошлого тоже. Асо хотел попрощаться. Тон, которым было сказано это «так давно...», и прикосновение его холодной руки снова вспомнились Кенсуке. Когда «БМВ» его друга выехала за ворота, машина затормозила, вспыхнули фары, а потом «БМВ» без всякого сигнала повернула налево и пропала из виду.
Некоторое время спустя Кенсуке стала мучить повторяющаяся фантазия. Обнаженная молодая женщина, безжалостно брошенная на необитаемом острове, жестоко преследовала его. У Кенсуке не было в то время девушки.
Ему часто снилось, что он гуляет в лесу. Стволы телесного цвета, напоминающие погребальные мирты, извиваясь, тянулись вверх, и ни на одном из них не было ни единого листика. Когда Кенсуке проходил между ними, ветви оплетали его ноги, и он начинал проваливаться в землю. Не нужно было глубоко разбираться в психоанализе, чтобы понять: стволы символизируют ноги Кенсуке. В другом повторяющемся сне Кенсуке мерещились змеи, которые ползали по земле, пока не превращались в ноги Юкари. В диком месте, которое явно было островом, Юкари превращалась в каких-то животных или в растения — и так жила.
Кенсуке так и не понял, правду ли рассказал Асо. Даже если бы Асо сказал: «Я солгал», история на этом не закончилась бы. Всегда оставалась вероятность, что Асо, признавшись во лжи, лжет снова.
Кенсуке позвонил по номеру, указанному в карточке Юкари, но это оказалась не ее квартира и не квартира ее родителей, а что-то вроде общежития, где жили члены этой неизвестной секты. Кенсуке спросил у женщины, взявшей трубку и говорившей слабеньким голоском, что хотел бы поговорить с Юкари.
— Ее здесь нет, — сказала женщина, и больше ничего.
Кенсуке предполагал, что сама Юкари подойдет к телефону, так что, получив этот ответ, у него язык отнялся. После паузы он попытался все же спросить:
— А где я могу ее найти?
Женщина ответила просто:
— Не знаю.