И усмехнулась горько – ладно, что за мысли такие… Любимый спит, ему курсовую в понедельник сдавать. Да и какие такие с любимым счеты? Ладно, пусть спит… И все равно – дура ты, Нина, дура… Сиди теперь, трясись в ознобе. Сама виновата.
Мобильник заверещал сигналом будильника ровно в семь. Нина попыталась поднять голову от подушки – не смогла… Протянула руку, отключила сигнал, снова провалилась в тяжелый горячечный сон. Трудно из него выплывать, хоть и звучит тревогой извне любимый голос:
– Нина, Нин… Проснись, Нинуль… Ты уже на работу здорово проспала…
Открыв глаза, она увидела склоненное над ней лицо Никиты. Почувствовала, как легла на лоб его прохладная ладонь.
– Да ты горишь вся, Нинуль! Надо, наверное, врача из поликлиники вызвать, да? Хотя… мы же здесь не прописаны! Может, тогда «Скорую»?
– Не надо врача, Никит… А уж «Скорую» тем более. Я позвоню на работу, скажу, что заболела… А который час?
Сама не узнала свой голос – хриплый, надтреснутый. В Никитиных глазах тревога и досадливая растерянность.
– Десять уже, Нинуль…
– Десять утра или вечера?
– Ну, ты даешь… Утра, конечно. Ты что, совсем ориентацию в пространстве и времени потеряла?
– Да, что-то я не того… Дай мне мобильник, пожалуйста…
Сев в подушках, Нина кликнула номер начальницы.
– Ниночка, что случилось? Мы тебя потеряли! С тобой все в порядке? – застрочила пулеметной озабоченностью в голосе Елена Петровна.
– Я заболела, встать не могу… Температура высокая… – просипела с трудом Нина, да еще и закашлялась от усилия.
– Понятно… А врача вызвала? Будешь больничный оформлять?
– Нет, Елена Петровна… Я лучше отлежусь три дня, сегодня же пятница… У меня простуда обычно быстро проходит… Можно, я не буду ничего оформлять?
– Ладно, как знаешь. А на сегодня я тебя прикрою, скажу в кадрах, что ты на объекте.
– Ага, спасибо…
– Ну, тогда выздоравливай, Ниночка! Липовый цвет с медом пей! И клюквенный морс! Но сначала температуру сбить надо. Лекарства у тебя есть? Пошли своего Никиту в аптеку, там подскажут, что надо при простуде принимать!
– Хорошо, Елена Петровна, я так и сделаю. Спасибо вам. В понедельник приду.
– Жду тебя, Ниночка. Выздоравливай!
Все-таки хорошая тетка эта Елена Петровна… Повезло с начальницей. Нажав на кнопку отбоя, Нина отдала телефон Никите и потянула на себя одеяло:
– Я посплю еще… Не могу, проваливаюсь куда-то…
– Погоди, Нин! А что мне-то делать?
– В смысле?
– Ну… Как тебя лечить?
– А, да… Сходи в аптеку, пожалуйста. Жаропонижающее возьми и еще что-нибудь… Спроси от простуды, скажи, горло болит, там посоветуют…
Весь день она провалялась в горячей дреме, послушно глотая таблетки, которые принес из аптеки Никита. Ближе к ночи проснулась в холодном липком поту, сглотнула сухим воспаленным горлом:
– Никит, дай попить…
Он сидел на полу, около кровати, пальцы шустро бегали по клавиатуре ноутбука. Живо обернулся на ее голос, подскочил на ноги:
– Да, Нинуль, сейчас… Полегче тебе?
– Да. Температура спала, кажется. Зато слабость напала жуткая.
– Наверное, надо было все-таки «Скорую» вызвать… – пробормотал он тихо, глядя, с какой жадностью она осушила полный стакан воды.
– Зачем? Не надо. Мне обычно три дня на простуду хватает, организм так устроен. Субботу-воскресенье еще поваляюсь, а в понедельник буду резва и здорова. Полежи со мной, Никит, а?
– Нинуль, мне тут немного осталось! Работы еще на пару часиков. Ты пока поспи, а? Не обижайся только…
Глаза виноватые, брови домиком. Протянул руку, дотронулся пальцами до щеки, убрал со лба влажную прядь. Нине вдруг очень захотелось потянуться за его ладонью щекой, мурлыкнуть, как кошка… Едва сдержалась. Лишь усмехнулась миролюбиво:
– Да ладно, чего я буду обижаться? Ты же все равно тут, рядом. Давай занимайся…
Вздохнула, закрыла глаза. И тут же уснула, как провалилась. Будто и ночи не было. Проснулась от назойливых солнечных лучей, гуляющих по лицу и расплывающихся оранжевыми спиралями под веками. Даже глаза открывать не хотелось – ослепнуть же можно! Прикрыла их ладонью, со стоном протянула руку, охлопывая другую половину кровати… Пусто. Никиты нет. Села, открыла глаза, будто сама себе не поверила. Да, его нет! Интересно, а который час?
Из приоткрытой двери кухни несло горелым. А еще слышалась слабая возня. Вот легкое чертыхание донеслось…
Встала на слабых дрожащих ногах, поплелась на кухню. Никита стоял у плиты, согнувшись над кастрюлей, неловко ковырял что-то ложкой. Обернулся, увидел ее:
– Доброе утро, Нинуль… Как ты?
– Да ничего… А сейчас утро, да?
– Ну… Если проснулась, значит, утро. А вообще, время послеобеденное.
– Ух ты… Ничего себе, поспала. А чего так горелым несет?
– Да я решил овсянку тебе сварить, но, понимаешь, технологию так и не освоил… В общем, подгорело у меня все варево. Жалко. Вся забота коту под хвост.
– Ой, он мне овсянку решил сварить!.. Да от одного этого обстоятельства я уже чувствую себя сытой и здоровой, Никит! Спасибо, милый!
– Тебе и правда лучше, Нинуль?
– Да, правда.
– Тогда я сгоняю к Бобу за диском, ладно? Я у него диск с данными в машине оставил… Я быстро, Нин! Одна нога здесь, другая там! Ну, еще к родителям на полчасика заскочу, они обещали сегодня очередным денежным пособием осчастливить… Я на сегодняшний день совсем пустой, за квартиру же пришлось заплатить!
– Езжай, конечно. Чего ты, будто оправдываешься?
– Ага… А ты ложись, Нин… Тебе лежать надо. Хочешь, чаю с бутербродами в постель принесу?
– Нет, я сама… Чем раньше уедешь, тем раньше вернешься. А я ждать буду. Да оставь ты эту подгоревшую кашу в покое! Давай езжай уже! Пойдем, я тебя провожу.
В прихожей Никита приложился к ее щеке торопливо, выскочил за дверь, прихватив ключи от машины, а Нина вернулась на кухню, посмотреть, как он выезжает со двора, помахать вслед рукой. Зря махала, наверное. Все равно не увидел…
Налив себе чаю, она села за стол. И тут же подкралась тоска – плохо здесь без Никиты, в чужом доме… А может, и не в чужом доме дело. А дело в одном только Никите. То есть в любви к нему. То есть в привязке. Попала в привязку, завяз коготок… Не выбраться. Конец птичке. Хорошо это или плохо – не поймешь… Наверное, не очень хорошо, если на душе такая тоска и тревога.
Вздохнув, Нина поднялась и поплелась в комнату, забралась в постель. Солнечные зайчики плясали по стенам, дразня хорошей погодой за окном. Да, обидно болеть… Лучше снова заснуть, время быстрее пройдет.