Как нередко случалось при упоминании имени начальника, улыбка Арея вышла резиновой. Причем не той мягкой, бесконечно гибкой резины, из которой шлепают детские пустышки и экспериментальные модели комиссионеров, но резины жесткой, грубой, какая идет на кистевые эспандеры.
– Лигул, надо полагать, в добром здравии. Во всяком случае, сведений о его смерти не поступало. Позавчера у меня состоялась встреча с одним из его шакалят. Малый оказался не плох. Подрезал мне сухожилие на ноге. Придется некоторое время похромать.
– Он что, был один? – удивилась Улита.
– Кто?
– Шакаленок.
Мечник провел пальцем по спиралям своего дарха. Тот слабо осветился изнутри.
– Разумеется. Мое личное собрание эйдосов притягивает многих. Те, кто посмелее, не хотят делиться. Теперь, когда я в опале, для многих авантюристов я главная мишень! – пояснил Арей с абсолютным спокойствием.
Он встал. Прихрамывая, прошелся по комнате. Ковырнул пальцем дыру в тюлевой шторе, впуская в комнату чуть больше луны. Лицо его было страдающим, искаженным. Точно безнадежно исковерканная и грязная чайка пыталась взлететь с песка, но изломанные крылья уже не могли зачерпнуть воздух.
Улита сидела на кровати, укутав одеялом свои кустодиевские плечи. Ее большие ступни пытались уместиться на одной тапке. Вторая куда-то затерялась.
– Вы её нашли! – безошибочно сказала Улита.
– КОГО?
– Свою дочь! – ответила Улита без малейшего сомнения.
С ней такое случалось. Женская интуиция, в очевидных вещах часто подвисающая, в глобальном и сложном делает порой уникальные выстрелы. По ритму движения ложки в супе узнает оценку, проставленную за пятничный тест, а по забившейся под шнурок кроссовка единственной травинке угадывает, в каком московском лесопарке вернувшийся с работы супруг проводил совещание кабинета министров.
Пауза была короткой и страшной.
– Откуда ты знаешь? – спросил Арей.
– Просто знаю. Почувствовала. Вы… – тут Улита запнулась, не уверенная, насколько безопасно подбирает слова, – мечетесь как раненый зверь. Вам и с ней рядом быть страшно, и без нее страшно. Вот вы и кинулись сюда, потому что просто непонятно было к кому. Вот.
Арей рванулся к ней.
– Ты бредишь! Ты сама мечешься как раненый зверь, ведьма!
Голос его возвысился, под конец фразы из хриплого став неузнаваемо ломким и высоким. Разбуженная Вихрова привстала на кровати, пытаясь понять, что происходит. Прежде чем взгляд ее опознал громоздкую фигуру, Арей махнул рукой, еще раз страшно оглянулся на Улиту и исчез.
– Кто это был? – зевнула Ната.
Улита ответила с большим замедлением, думая о другом, однако прозвучавший ответ был вполне в ее стиле.
– Доставка пиццы.
– А где пицца? – спросила Ната, нашаривая на одеяле выпавшие наушники.
– Они приехали сказать, что пицца закончилась. Ложись и спи! Тебе не светит!
* * *
Среди множества объяснимых физических законов существует как минимум один необъяснимый. Это закон ужатия студентов в пространстве. Согласно закону ЗУС средний легковой автомобиль вмещает пять человек или двенадцать студентов. Средняя квартира вмещает десять человек гостей или сорок студентов. При этом вес и размеры студентов не имеют значения. Это могут быть даже баскетболисты из института физкультуры. Тайна тут в способности радостно ужаться и раздвинуть пространство изнутри.
Тот же самый закон заработал в полдень следующего дня в комнате Даф в общежитии озеленителей. В тесной комнате, неприметно слившейся с кухней, собрались Мошкин, Чимоданов, Даф, Ната, Улита и, кроме них, все валькирии с оруженосцами. В углу на подстилке лежала волчица, начинавшая угрожающе рычать, едва кто-то приближался к ней меньше чем на треть комнаты. Именно такую территорию волчица считала своей.
Единственной, кого волчица подпустила, оказалась Бэтла, скормившая ей две палки колбасы из продуктового патронташа своего оруженосца. Тот всегда носил с собой колбасу в достаточных количествах, утверждая, что палка колбасы, особенно полукопченой, является уникальным средством ближнего боя. Глушит на раз-два-три, настороженности у противника не вызывает, разрешение на ношение не требует, и, кроме того, дробящим оружием не является. В случае чего после применения колбасу можно попросту съесть, что затруднит розыск вещественных доказательств, а, если все же найдут, сделает приятным проведение следственного эксперимента.
Брезгливой Улите упорно не давал покоя исходивший от волчицы запах Подземья.
– Вы мне тут эту канализацию прекратите! Или мойте зверя, или купите мне зажимы для носа и противогаз для других частей лица! – заявила она и, мобилизовав Бэтлу и Гелату, отправила их в ванную.
Сама же пошла следом и деловито принялась озираться, поочередно открывая все ящики и заглядывая чуть ли не в стиральную машину. Чужие ванные всегда были слабостью ведьмы, равно как и осмотр содержимого шкафчиков на кухнях ее знакомых.
– Кто как считает, для волчиц подходит шампунь для ломких сухих волос? – спросила она, хватая его с полки.
– А что-нибудь другое есть? – с сомнением спросила Гелата.
– Сейчас посмотрим… Что у нас тут? – встав на цыпочки, Улита пошарила рукой на полке. – Ага! «Шампунь-бальзам для нормальных волос с запахом тухлого персика»!
Бэтла загнала волчицу в ванну и придерживала ее, успокаивая.
– Что, правда тухлого? – не поверила она.
– Ну, допустим, этого тут не написали. Но я же зрю в корень! – заявила Улита.
Устав от болтовни, Бэтла направила на Улиту работающий душ и облила ее с головы до ног. Грозя ей смертельным сглазом, ведьма выскочила из ванной и принялась честно подслушивать у дверей. Плескала вода. Волчица недовольно рычала и точно так же недовольно, в тон рычанию, с ней разговаривала Бэтла.
Внезапно голос Бэтлы дал удивленную свечку.
– Хорошая девочка!.. Очень хорошая девочка!.. О! Чего тут на тебе? Смотри, Гелата!
Улита насторожилась.
– Кому тут нужна хорошая девочка? Звали? – спросила она, просовывая в дверь голову.
Бэтла вновь направила на нее струю душа, и ведьма скрылась, вынужденная продолжать переговоры из-за двери. Валькирия сонного копья показалась только двадцать минут спустя. Перед ней, прихрамывая, шла волчица. На Улиту она по привычке зарычала, но без особой угрозы. Просто из чувства долга.