– Разве она что-нибудь получила? – удивился Дрейк.
– Да. Расписку, что заплатила мне сто пятьдесят долларов за все расходы, связанные с арестом Вероники Дэйл.
– Она выложила сто пятьдесят долларов?
– Нет, она выписала чек – недействительный, как выяснилось, – на эту сумму. То ли она пришла для того, чтобы получить расписку, то ли для того и другого вместе. Заметь, Пол, что чек был на бланке, где следовало указать название банка. Такие чеки обычно используют крупные фирмы для удобства обслуживания иногородних или иностранных клиентов, у которых при себе вдруг не оказывается чековой книжки, a эта женщина вырвала чек из той же чековой книжки.
– Постой, Перри, но для чего же она это сделала? Она же не думала, что ты просто коллекционируешь бланки или чеки и никогда не пускаешь их в ход.
– Значит, она хотела, чтобы я получил этот чек.
– Но зачем?
– Ранее мы исходили из того, что она участница шантажа, и зашли в тупик. Давайте попытаемся подойти к делу с другой стороны. Возможно, она хотела дать мне оружие против шантажиста, чтобы я мог сказать Хенселу: «Ошибаетесь, сударь, Эддисон не платил за Веронику Дэйл. Платила ее мать. Вот чек – доказательство тому».
Дрейк присвистнул.
– Вот так, Пол. А теперь эти странные отпуска. Феррел берет две недели перед собранием акционеров, чтобы с кем-то встретиться, и бросает важные дела. Миртл Нортрап, казначей компании, берет такой же отпуск и в то же самое время.
– Но ведь эта Нортрап терпеть не может Феррела и полностью предана Эддисону, – заметил Дрейк.
Мейсон кивнул.
– А Феррел обещал этой рыженькой продавщице, что она займет место Миртл Нортрап. Значит, он хотел убрать Миртл Нортрап, – предположил Дрейк.
– Или перевести ее на новую должность, – добавил Мейсон, – так чтобы ее прежнее место стало вакантным.
Дрейк задумался.
– И что же нам теперь делать, Перри?
– Искать и найти Миртл Нортрап, Пол. Когда найдем, думаю, что-нибудь прояснится, – ответил Мейсон.
Яркое утреннее солнце освещало высокие белые здания жилых кварталов города.
– Вот мы и приехали, Пол, – проговорил Мейсон, остановив машину. – Делла, твой блокнот наготове? Жаль, что у нас нет своего ключа, – сказал Мейсон, направляясь к двери.
Дрейк с угрюмым видом извлек связку ключей и отмычек, но заметил:
– Мне все же больше нравятся обычные способы, Перри.
– Ну, это ведь только дверь в подъезд. Мы не нарушаем неприкосновенности чьего-либо жилища, – ответил Мейсон.
Дрейк начал опробовать ключи. Третий подошел.
– Какой номер? – спросил Дрейк, входя в коридор.
– Третий этаж, номер 321, – ответил Мейсон.
Дребезжащий лифт доставил их на третий этаж. Мейсон нашел квартиру и нажал звонок.
Дверь открылась. Ноздри защекотал приятный аромат кофе. Женщина, одетая в домашнее платье, с утренней газетой в руках, забормотала:
– Простите, я…
Неизвестно, что она собиралась сказать, но, узнав Мейсона, замолчала и от удивления осталась стоять, не двигаясь с места.
Мейсон шагнул через порог, бросив своим спутникам: «Заходите», и направился в комнату.
Все последовали за ним.
Делла Стрит, как всегда стараясь быть незаметной, скользнула за стол, на котором булькала электрическая кофеварка, села рядом с электрическим тостером и приготовила свой блокнот.
– Видимо, я должен познакомить вас, – начал Мейсон. – Это Пол Дрейк – частный детектив, глава Детективного агентства Дрейка. Это Миртл Нортрап, владелица части акций корпорации, которой принадлежит универмаг на Бродвее. Последний раз, когда я видел ее, она выдавала себя за мать Вероники Дэйл. Я полагаю, что теперь миссис Нортрап расскажет нам, что случилось в загородном доме мистера Феррела в ту ночь, когда он был убит, и думаю, что так будет лучше для вас самой, миссис Нортрап.
Бледность проступила на лице хозяйки дома даже сквозь плотный слой макияжа. Она инстинктивно попятилась от непрошеных гостей, будто надеясь, что произойдет чудо – стена раздвинется – и она сможет исчезнуть.
– Вы полагали, сударыня, – продолжал Мейсон, – что я не найду вас. Вы действовали очень умно, но все же оставили после себя кое-какие следы. Будучи начальницей отдела кадров, вы по указанию мистера Эддисона дали работу Веронике Дэйл, потому-то вы и знали ее историю. Когда она заполняла учетный листок, то указала в нем свой возраст, имя матери и другие детали, которые помогли вам сыграть роль ее родной матери, когда вы пришли ко мне в контору.
В то время вы были единственным человеком, который располагал этой информацией, пусть даже не во всем верной.
Кроме того, совершенно очевидно, что вы с Феррелом сбивали группу пайщиков с количеством акций, достаточным, чтобы диктовать свою волю на предстоящем собрании акционеров. Я в чем-нибудь ошибаюсь?
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – сказала женщина.
Мейсон усмехнулся:
– Вы не сможете отрицать, что заходили в мою контору под тем предлогом, что желаете оплатить счет за расходы, связанные с делом Вероники Дэйл. Служащие моей конторы могут опознать вас.
– Да, – согласилась она. – Этого отрицать я не стану.
– Зачем на самом деле вы приходили ко мне?
– У меня, понимаете… мной двигала мысль уберечь мистера Эддисона от шантажа…
– А как вы узнали об этом шантаже?
– Случилось так, что я оказалась у дверей его кабинета и услышала обрывки происходившего там разговора. Я поняла, что кто-то угрожает ему, прильнула к двери и начала подслушивать. Я помню, как тот гадкий тип назвал его толстяком…
– Этот разговор вы подслушали до конца?
Она кивнула.
– После этого вы пришли ко мне, представившись матерью Вероники Дэйл, а я получил чек, который ровно ничего не стоил, но который можно было предъявить шантажисту.
– Я думала, что это может помочь.
– Что же, – сказал Мейсон, – тут вы не стали долго отпираться, хотя бы потому, что у меня есть свидетели, которые могут опознать вас. Ну а что вы скажете о поездке в загородный дом мистера Феррела?
– Мне абсолютно ничего не известно ни о каком загородном доме. Я туда никогда не ездила.