– А взять эти камеры наружного слежения! Сколько людей лишились работы из-за них?! – сказал он.
– Чертовы камеры. Слишком уж напоминают Большого Брата, скажу я тебе.
Купера поразили литературные познания Уининка. Он и не предполагал, что тот читал Джорджа Оруэлла. Его антиутопия «1984» относилась к числу любимых книг Купера, наряду с «Властелином колец».
Потом он нахмурился.
– Мы говорим об Джордже Оруэлле, верно?
– Никогда о таком не слыхал, – сказал Уининк и рыгнул. – Он из другого отделения? Наверное, познакомился с ним на собрании полицейской федерации или еще где.
Купер отхлебнул глоток пива. Все нормально – кроме телевизионной программы в «Эден уэлли таймс», Тодд Уининк не читал ничего.
Третий паб – «Станционный отель» – был рангом пониже. Здесь не было негромкой музыки, телевизоров или горячей еды – только общий стол, прогорклый картофель-фри, музыкальный автомат и куча дисков с записями хеви-металл. Все посетители, похоже, носили старые футболки а-ля «Айрон Мэйден». К бару подошла женщина в кожаных брюках.
– Чтоб я провалился, глянь-ка на эту задницу, – сказал Уининк.
– Не говори так. Противно.
После следующей порции пива Уининк стал с преувеличенной заботой разглядывать Купера.
– Долбаный ты педик, вот ты кто, Бен. Знаешь об этом? Долбаный педик. Но я тебя люблю. Ты – мой товарищ.
Они кивнули друг другу, глядя мутными глазами. Слова уже стали излишними. Пиво сблизило их, окутав теплым сентиментальным облаком.
Уининк достал пачку сигарет и угостил Купера. Тот взял сигарету. Он не курил с шестнадцати лет. С минуту он ее тупо рассматривал. Уининк хотел дать ему прикурить, но Купер мотнул головой и осторожно положил сигарету на подставку рядом с пивным стаканом. На подставке была изображена популярная певица. Купер не мог удержаться от смеха. Получилось так, словно сигарета торчала у нее из носа.
– Знаешь, Бен, – сказал Уининк после затянувшегося молчания, – ты и я, мы ни от кого не потерпим ни капли дерьма.
– Верно.
– Я прав?
– Ты прав, Тодд.
Уининк проследил взглядом за женщиной в кожаных брюках, возвращавшейся к своему столику, и сделал глубокую затяжку.
– Ну, что я говорил?
– Пойдем куда-нибудь в другое место.
Купер и Уининк вышли из паба, пересекли улицу и, слегка пошатываясь и иногда поскальзываясь на булыжной мостовой, направились к скверу рядом с торговым центром.
– А хочешь, давай в чехарду сыграем здесь? – предложил Уининк, раскачиваясь на черной кованой ограде и даже не заметив, что ударился ногой о решетку. Его голос неестественно громко разносился по тихому скверу. Мужчина и женщина средних лет, садившиеся в машину, обернулись и посмотрели на них. Купер почти что слышал их неодобрительные возгласы. На этот раз в сквере не было шумных молодежных компаний, которые отвлекали бы внимание.
– Перестань, – одернул он своего компаньона.
Уининк дал увести себя из сквера по переулку к супермаркету Сомерфилд. Оказавшись на берегу реки, друзья отправились под мост через реку Эден, построенный еще в девятнадцатом веке.
– Что-то здесь не видно жизни, – пробормотал Уининк. – Это разве не ночной клуб?
– Ночной клуб? Во вторник?
– Мне надо выпить еще.
– Уже все закрыто.
– Но по дороге нам попалось несколько пабов, а мы протопали мимо.
Уининк пошел медленнее, разглядывая реку. Темные тени затаились у самой поверхности рябившей воды. Всего лишь камни. Для чего-либо другого здесь было слишком мелко: можно перейти реку и почти не замочить ноги.
– Вон утки спят, – сказал Уининк. – Давай их разбудим.
– Зачем?
– Слишком тихо.
Набрав в пригоршню гальки, Уининк начал кидаться камешками в диких уток, которые спали в камышах, засунув голову под крыло. Движения его были неточны, и камни, не причиняя уткам никакого вреда, с легким плеском падали в воду.
– Нужно что-то побольше.
Купер огляделся. Его охватило легкое беспокойство, пробравшееся сквозь алкогольную завесу. Машин на мосту почти не было. Огни горели только в супермаркете. Наверно, там работавшие в ночную смену служащие разбирали полки и выписывали накладные. В любой момент кто-то из них мог выйти на улицу покурить.
– Давай пойдем, – позвал он Уининка.
– Зачем?
– Домой пора.
– А как же ночной клуб?
– На сегодня хватит.
– Так мы же хотим еще выпить, потанцевать чуток. Слушай, поехали в Шеффилд. Сходим в казино.
– Хочешь – отправляйся один.
– Бен…
Купер не поддался неожиданному обходительному тону. Но он знал, что все равно не отпустит Тодда одного. Уининк уселся на скамейку. Деревянная доска жалобно заскрипела под его весом.
– Ну я и нажрался, – произнес он. – В стельку нажрался. Бен, так бы и заснул прямо здесь.
– Идем, Тодд. Уже пора.
– Сядь, Бен.
Купер неохотно сел. Он замерз, к тому же начинался дождь. Алкогольный туман почти испарился.
– Бен. – Уининк вдруг заговорил совсем другим голосом. – Я сделал одну большую глупость.
Купер упал духом. «Пожалуйста, не сейчас, – подумал он. – В любое другое время». Он устал. И ему хотелось домой.
– Очень большую глупость, – повторил Уининк. – И по-моему, на мой след скоро выйдут.
Когда вечером Фрай выходила из своего дома на Гровенор-авеню, она заметила на противоположной стороне недалеко от уличного фонаря человека, притаившегося в темноте под живой изгородью. Ничего необычного в этом не было. И в ее доме, и в доме напротив жили студентки и медсестры, обладавшие целой коллекцией разношерстных поклонников – по некоторым уже давно плакала дербиширская тюрьма.
Фрай изучающе оглядела фигуру. Если бы не ее профессиональная бдительность, она и не заметила бы этого одетого в темное человека, – он стоял не шелохнувшись, так что движения совсем не выдавали его. Девять из десяти прохожих вообще не заметили бы его. Фрай пожала плечами. Сейчас это не имело к ней ни малейшего отношения: она не на работе, рискованная личная жизнь соседок ее не касается. Ей хватало своих забот.
Диана вывела свою машину из-за дома и поехала из Эдендейла через Гриндлфорд по направлению к шоссе А625, ведущему на Шеффилд. Она старалась не обращать внимания на пейзаж за окном, пока не оказалась в плотно застроенном районе рядом с Экклсолом. Может, она живет на обратной стороне луны, но не обязана этим восхищаться. Она городская девушка и всегда ею останется.
Фрай начала проклинать Бена Купера. Она ругала его за то, что он оживил воспоминания, которые она пыталась держать взаперти. Была лишь одна причина, по которой она решила перевестись в Дербишир, хотя ей предстояло назначение на юг, в Лондон. В столице всегда нужны полицейские; кроме того, ей намного больше подошел бы большой обезличенный город, где никому нет дела до того, кто вы и чем занимаетесь. Она уже давно хорошо устроилась бы там, а не торговалась по мелочам с местной деревенщиной. Она выбрала Дербишир под давлением своих личных причин и несколько месяцев притворялась, что этих причин не существует. Пыталась целиком погрузиться в работу, которая, как она надеялась, станет ее главным приоритетом. Нет – единственным приоритетом. Но у нее ничего не получилось. Время притворства прошло.