– Выясните, где спуск в карьер, – приказал Тэлби. – И отправьте туда человека. Пусть поищет обрывки одежды. Это очень важно.
Хитченсу пришлось отскочить в сторону, когда Тэлби внезапно развернулся и зашагал обратно к камням, обходя синюю ленту, протянутую между берез и металлических колышков. В центре каменного круга, в свете сильных ламп, патологоанатом, миссис Ван Дун, склонившись над трупом, все еще занималась своей работой. Лицо Тэлби исказилось, словно его возмутила неприличная поза, в которой застыло тело.
– Где тент? – рявкнул он. – Поставьте над ней тент, пока здесь не собралась толпа зевак.
Он повернулся и отошел на несколько ярдов от круга, туда, где стоял одиночный камень. Инспектор Хитченс следовал за ним на безопасном расстоянии.
– На этом камне нацарапана надпись, – провозгласил Тэлби с видом Моисея, возвращающегося с Синайской горы.
– Да, сэр. Похоже на имя.
– Сфотографируйте, и пусть расшифруют!
– Камень расположен довольно далеко от тропинки, – заметил Хитченс. – Мы предполагаем, что, скорее всего, нападавший тащил жертву с другой стороны.
– И что?
– Эта надпись, возможно, находится здесь уже многие годы.
– Вы в этом уверены? Вы что, часто бываете у этих камней?
– Никак нет, сэр.
– А вы вообще когда-нибудь видели их раньше?
– Никак нет, сэр.
Тэлби повернулся.
– У меня больше нет к вам вопросов. А вы, Фрай, здесь бывали?
Фрай пожала плечами, но старший инспектор не ждал ответа. Он огляделся вокруг в поисках других «собеседников».
– Кто-нибудь видел прежде эти камни? Я слышал, это очень известная местная достопримечательность. Важный памятник из нашего древнего наследия. Посетители толпами приходят сюда, чтобы посмотреть на него. И никто из вас здесь не бывал?!
Полицейские только качали головами. Свободное время они обычно проводили в пабах или перед телевизором, или делали дома мелкий ремонт своими силами, или прогуливались в городском парке. Те, у кого были дети, отправлялись к Алтонским Башням и в Королевство Гулливера. Но эта штуковина не входила в их представления о парке. Здесь не было ни пони с чулочками на ногах, ни фургончиков с мороженым. Тэлби снова повернулся к Хитченсу.
– Вот видите? Мы ничего не знаем об этих камнях. Сплошное невежество! Как стая обезьян. Следуя нашим знаниям, этот каменный круг с равным успехом можно счесть и загоном для тибетских яков.
– Да, но…
– Просто проследите, чтобы все было сделано как надо! – снова рявкнул Тэлби.
Старший инспектор бросил взгляд в ту сторону, где работала миссис Ван Дун. Фрай тоже заметила, что на грязи, в центре круга, совсем рядом с телом, была накорябана еще одна надпись. Крупные четкие буквы складывались в слово «Страйд». Кто бы и с какой бы целью не сделал эту надпись, он явно мало интересовался тем, сохранится ли след его присутствия здесь на долгий срок. Моросящий дождик почти не тронул букв, но парочка хороших ливней смыла бы их начисто.
– Ну а что скажете об этой надписи? – поинтересовался Тэлби. – Не будете же вы утверждать, что она тоже находится здесь годами?
– Не буду, – признался Хитченс. – Эта совсем свежая.
– Когда в этой местности последний раз шел приличный дождь? Мне нужна точная дата.
Тэлби свирепым взглядом обвел присутствующих. Полицейские, сбившись в кучку, поглядывали то друг на друга, то в небо. Фрай могла лишь посочувствовать им. Детективы много времени проводили в офисах без окон, зарывшись в бумаги или разговаривая по телефону; иногда они ездили на машине, перемещаясь из паба в королевский суд и обратно. Откуда же им знать, когда в последний раз шел дождь?
Все знали, что инспектор Хитченс недавно купил новый дом в Честерфилде. Тэлби сам владел одноэтажным домиком с верандой в стиле ранчо в престижном районе Дронфилда. Большинство других полицейских жили далеко отсюда – в соседних долинах и пригородных поселках. Некоторые обосновались в пригородах Дерби. Над болотами могла завывать метель, наметая огромные сугробы нетронутого снега, но все, что увидели бы эти люди, – слабые следы изморози на кухонном окне.
– Это важно? – спросил Хитченс.
Тэлби улыбнулся ему, как лиса кролику:
– Это важно, инспектор, потому что иначе мы не выясним, была ли эта надпись сделана в течение последних суток или последних двух недель.
– Пожалуй, что так, сэр.
Обнажив зубы в дежурной улыбке, Тэлби огляделся вокруг в поисках новой жертвы. Полицейские старательно отводили взгляды. Многие задумчиво смотрели в серое небо, затянутое пеленой облаков.
– От вас толку не больше, чем от кучи идиотов! Должен же кто-то знать! Вот и найдите мне того, кто знает!
К тому времени, когда «лендровер» Оуэна Фокса остановился у инструкторского центра на Партридж-кросс, Марк Рупер окончательно пришел в себя. Прокат велосипедов уже был закрыт на ночь, но снаружи, у здания, еще стояло несколько машин, принадлежавших посетителям парка. Пару велосипедов для безопасности поставили в запиравшуюся стойку. Марку вдруг пришло в голову, что одна из машин, оставшихся без присмотра в темноте, вполне возможно, принадлежала женщине, чей труп он нашел на пустоши.
– Давай, Марк, – окликнул его Оуэн, – идем в дом.
С мгновение Марк помедлил, а затем осторожно высвободил одеревеневшие, словно у страдающего артритом старика, ноги и выбрался из машины. Куртка его помялась, на коленях виднелись травяные пятна, руки все еще были испачканы противной жирной грязью. Он не мог припомнить, откуда взялась эта грязь, но чувствовал, что отмыть ее будет непросто.
Покачнувшись, он ухватился за борт «лендровера». Оуэн с озабоченным видом повернулся к нему, но поддерживать не стал.
– Марк, придется подождать, пока с тобой поговорят полицейские, – сказал он.
– Знаю.
– Ты готов?
– Я в порядке.
Оуэн Фокс был крупным человеком и казался слегка неуклюжим из-за того, что верхняя часть его туловища весила слишком много. Его курчавую шевелюру и жесткую бородку уже отметила первая проседь, огрубевшая кожа лица покрылась морщинками, выдавая в нем человека, который в любую погоду проводит большую часть времени на открытом воздухе. Марку очень хотелось, чтобы присутствие Оуэна прогнало неопределенность, хотелось броситься к нему и спрятаться на широкой груди, но он удержался.
Наконец Оуэн коснулся руки Марка. Но легче от этого не стало. Прикосновение было осторожным и безличным, пальцы Оуэна всего лишь дотронулись до рукава красной шерстяной куртки молодого смотрителя. Марка начала бить дрожь, словно от него вдруг отняли единственный источник тепла.
– Все, идем в дом, – повторил Оуэн. – Здесь холодно. А тебе сейчас хорошо бы выпить горяченького. Чашка моего чаю живо вернет цвет твоим щекам, верно? Может, конечно, они и позеленеют, но цвет все равно вернется.