— Точно. Как тебя зовут?
— Здесь меня все зовут Шлемиль. — Он улыбнулся с чуть заметной гордостью. — Должно быть, это из-за волос и прочего…
Я кивнул. Интересно, знает он, кто такой Шлемиль, или воображает, будто это какой-нибудь герой комиксов, который носит шлем?
— О'кей, пусть будет Шлемиль.
— А тебя?
— Какая тебе разница?
Шлемиль постриг пальцами воздух и взял у меня бумажку с телефоном.
— Действительно, никакой…
Я, однако, не исключал, что Джей мог отправиться любоваться своим только что купленным зданием, поэтому я вышел из подземки на Принс-стрит и двинулся к Рид-стрит мимо корейских закусочных, где вкалывали мексиканские официанты, мимо доставочных грузовичков и помятых такси. Оказавшись возле здания, я огляделся по сторонам в поисках знакомого джипа, но его нигде не было. Но в самом здании горело два или три окна, и я принялся нажимать все дверные звонки подряд, пока кто-то мне не открыл. На полу в вестибюле я увидел новые россыпи рекламных проспектов и меню, а также вместительный жестяной бак, набитый кусками обоев, разбитой штукатуркой, старой дранкой и другим строительным мусором. Неужели Джей уже начал какую-то перестройку?
Чем больше я думал о нем, тем непонятнее он мне казался. Человек только что купил офисное здание за три миллиона долларов, и тут же я застаю его в бруклинском спортзале, где он с упоением и азартом бьет по мячу, который посылает в него автомат. Человек имеет подружку и (может быть) невесту по имени О. — и ходит на баскетбольные матчи девочек в частной школе. Очень, очень странно…
На всякий случай я проверил дверь, ведущую в подвал (она была заперта), и стал подниматься по высоким, крутым ступенькам лестницы, надеясь, что Джей каким-то образом может оказаться в одном из офисов. В самом деле, почему бы ему не проведать своих арендаторов, пусть даже он так и не снял своего пропотевшего спортивного костюма? Я стучал во все двери, но мне никто не открыл.
Когда я уже спускался вниз, дверь «РетроТекса» отворилась и в коридор выглянул Дэвид Коулз.
— Это вы звонили? — строго спросил он.
— Да.
Он всмотрелся в мое лицо:
— А-а, это вы… Билл, кажется?…
— Да. Билл Уайет.
— А я-то гадаю, кого это я впустил.
— Нет, это всего лишь я… Я ищу Джея.
— Его здесь нет. — Я заметил, что одним глазом Коулз продолжает поглядывать на экран компьютера у себя за спиной. — Я, во всяком случае, его не видел.
— Когда он заезжал к вам в последний раз?
— Сегодня в первой половине дня. Мы обсуждали… О, простите, кто-то звонит. Проходите, пожалуйста; я думаю, это ненадолго.
Вслед за Коулзом я вошел в кабинет. Он уже стоял у окна, прижимая к уху трубку.
— Это очень хорошо, — говорил он. — До самого конца? — Коулз немного послушал и кивнул. — Конечно, я все сделаю. — Прикрывая рукой микрофон, он повернулся ко мне:
— Потерпите еще секундочку, мистер Уайет. Вот, присядьте… Моя дочь хочет… — Он отнял руку. — Да-да, о'кей. Сейчас включу. Давай, я слушаю.
Он повернулся к столу, включил внешний динамик телефона, и я услышал, как кто-то играет на пианино. Медленная, романтичная мелодия вплыла в комнату. Я сразу узнал бетховенскую Лунную сонату, хотя звук из динамика был ужасным — как, впрочем, и качество исполнения. Но Коулз явно наслаждался этими звуками; во всяком случае, он улыбался и, глядя на телефон, кивал в такт мелодии.
— Хорошо, отлично! — приговаривал он совершенно искренне, как делают любящие отцы, желая подбодрить свое чадо.
— Тебе правда понравилось? — услышал я девичий голос. — Я только один разок ошиблась.
Коулз улыбнулся мне.
— Очень хорошо, дочка. Только продолжай практиковаться.
— Но, папа, я ее уже пять раз сыграла!
— И сколько раз без ошибки?
— Ни одного, но…
— Вот видишь! Неужели ты хочешь ошибиться завтра вечером?
— Глупый вопрос. Конечно, не хочу.
— Тогда сыграй эту вещь еще хотя бы два раза.
— Какой ты противный, папка!..
— Тут уж ничего не поделаешь. — Коулз притворно вздохнул. — Не ленись, милая.
— Ну папа!..
— Извини, Салли, ко мне пришли. Поговорим попозже. Целую.
— Ваша дочь играет на пианино? — спросил я, когда он дал отбой.
— Это трудно назвать игрой. — Дэвид Коулз снова вздохнул. — Но ей нравится, к тому же завтра у нее выступление в фирменном магазине Стейнвея.
— В магазине?!
— В их фирменном салоне. Вы никогда там не были? Он находится на Пятьдесят седьмой улице. Там продаются отличные пианино и рояли — черные, белые, из красного дерева — самые разные. У них там есть даже инструмент Джона Леннона, только он, кажется, не продается. Его никому не разрешается трогать, но все всё равно трогают. Время от времени администрация устраивает в салоне концерты юных исполнителей — это поддерживает репутацию фирмы, к тому же кто-то из родителей может что-нибудь купить.
Я кивнул. Я еще не решил, стоит ли рассказывать ему о том, что Джей приходил на баскетбольный матч его дочери. Коулз спросил бы меня, что это значит, а я не сумел бы ему ответить. Кстати, любопытно, почему он сам не поехал на эту игру? Разумеется, Коулз мог быть чем-то занят и вместо него поехала мать Салли, которую я в лицо не знал, и тем не менее…
— Ну, достаточно, — сказал Коулз. — Вернемся к делам. Вы, кажется, искали мистера Рейни?
— Да.
— Он приезжал в первой половине дня, с тех пор я его не видел. Кстати, что он думает насчет аренды?
Я внимательно исследовал его лицо.
— Аренды?…
— Да, насчет моего договора. Мистер Рейни сказал, что в ближайшие дни вы и я должны внести в него необходимые изменения и дополнения.
Я, естественно, ничего об этом не знал, но притворился, будто я в курсе.
— Он предложил мне лучшие условия, — сказал Коулз.
— Вот как?
— Как и хотел мистер Рейни, я согласился продлить срок аренды, но добился некоторого снижения платы. Я полагаю, что при нынешнем нестабильном состоянии экономики это будет только справедливо.
— И он… Джей пошел вам навстречу?
Коулз улыбнулся:
— Да. Он не такой жадный, как другие домовладельцы. Ведь для него это дело новое, правда?
— С чего вы взяли?
Коулз бросил взгляд на семейные фотографии на столе, потом снова посмотрел за окно, на горбатые крыши Нижнего Манхэттена.
— Так, показалось…