— А что надо делать после того, как съешь рыбу?
— Хороший вопрос. — Элисон одобрительно кивнула. — Шантель?…
Шантель еще раньше отступила в темный угол позади бара. Сейчас она сдернула тяжелое плотное покрывало с какого-то стоявшего там предмета. Это оказалось очень удобное на вид кожаное кресло с широкими подлокотниками. Шантель выдвинула его вперед и поставила так, чтобы на него падал свет.
— Когда яд начнет действовать, вы сможете контролировать собственные мускулы, — сказала Элисон. — Но если вы сядете в это кресло либо до, либо сразу после того, как съедите свою порцию, вы не упадете и ничего себе не повредите. Как я уже говорила, состояние паралитической эйфории продолжается около пяти минут. — Она бросила взгляд на часы. — Итак, мы начинаем. Но прежде чем Ха приступит к своей работе, может, кто-нибудь хочет взглянуть на живую рыбу?
Мы послушно встали со своих мест и столпились вокруг аквариума, заглядывая в мутноватую воду. Внутри плавала невзрачная коричневатая рыба дюймов двадцати длиной. Ее лишенное чешуи туловище было почти квадратным, морда — тупой и невыразительной, но выпученные глаза казались странно разумными. В целом рыба производила скорее неприятное впечатление: неуклюжая, грузная, неопрятного коричневого цвета, кожа покрыта слизью, хвост и спинной плавник висели клочьями. Ни красоты, ни стремительности в шао-цзу не было — в ней с первого взгляда можно было узнать донную рыбу, рыбу-мусорщика. Она нехотя плавала вдоль стенок аквариума, поворачивалась, зависала на месте — рыба, лишенная родины, водных просторов, будущего.
— Вид у нее не очень-то… — пробормотал какой-то мужчина рядом со мной.
Когда мы вернулись на свои места, Ха начал сдвигать сетку к противоположному концу аквариума, прижимая рыбу к стеклянной стене. В аквариуме громко плеснуло; шао-цзу пыталась вырваться. Загнав рыбу в угол, Ха взял со стола длинный блестящий гарпунчик и поднял его над аквариумом. Мы ждали, невольно затаив дыхание.
— Надо бить правильно… — пробормотал Ха.
Он пристально всмотрелся в воду, на мгновение задержал дыхание и вдруг резко опустил руку с гарпуном. В тот же миг он убрал сетку и вытащил из воды гарпун с нанизанной на него трепещущей рыбой. Я заметил, что острие вонзилось шао-цзу точно в нос, прошло через рот и вышло через брюхо.
Ха осмотрел рыбу.
— Очень здоровая, — сказал он.
Затем Ха пригвоздил рыбу к разделочному столу и, придерживая за спинку свободной рукой, достал короткий нож и одним быстрым движением перерубил ей спинной хребет.
— Теперь, — возвестил он с дружелюбием ведущего телешоу для гурманов, — мы приготовить очень хорошая шао-цзу.
Слегка согнув ноги в коленях, Ха наклонился к рыбе.
— Сперва мы посмотреть, что она кушать. — С этими словами он вспорол рыбе брюшко и принялся ковыряться в скользких зеленовато-черных внутренностях. — Ага, немножко краб, немножко ил. В Китае плохие мальчишки из моя деревня иногда кормить шао-цзу кошки, когда кошек стать слишком много. Шао-цзу некрасивая рыба, она все кушать. Настоящая «речная свинья».
Уверенными, быстрыми движениями Ха отделял внутренние органы рыбы и раскладывал по голубым фарфоровым пиалам. Потом он отрубил голову, извлек мозг и опустил в отдельную чашку. После каждой операции Ха опускал использованный нож в стоявший у его ног таз и брал со стола следующий, точно такой же, чтобы вещества из одного органа не смешивались с веществами из другого. Остатки головы он бросил еще в маленькое ведерко, поставил разделочную доску на ребро, тщательно вытер полотенцем и перевернул на другую сторону. Полотенце также отправилось в таз. Ловко действуя очередным ножом, Ха снял кожу и отделил филейные части.
Пока он занимался рыбой, Шантель обходила зал, раздавая мелки и грифельные дощечки. Как и я, многие зрители буквально разрывались между желанием поближе познакомиться с Шантель и интересом к удивительному искусству Ха. Старый китаец выложил филей на чистую разделочную доску и смахнул кожу и хребет в отдельное ведро. Первую, самую большую разделочную доску он поставил на пол возле стола.
— Сколько получится порций, Ха? — спросила Элисон.
Китаец наклонился, чтобы получше рассмотреть получившиеся куски. Взяв нож, он подровнял один из них (крошечный обрезок тут же полетел в ведро), затем внимательно изучил разложенную по пиалам требуху.
— Я иметь только одно «Солнце», одна «Луна» и — как всегда — одни «Звезды», — объявил Ха.
— О'кей, значит, все как обычно. Те, кто претендует на блюдо под названием «Солнце», пусть напишут на дощечках цену, которую они готовы заплатить, — сказала Элисон. — Как вы помните, «Солнце» вызывает сильное ощущение тепла. — Она внимательно оглядела зал. Мужчины за столами, казалось, пребывали в нерешительности, не зная, как быть. Я, впрочем, заметил, что несколько человек что-то пишут на своих грифельных досках.
— Итак, прошу вас поднять… Ага… семьдесят пять долларов. Нет, это слишком мало. Сто долларов тоже не пойдет. Стыдно, сэр, предлагать сто долларов за уникальную рыбу, которую привезли с другого конца света. Так, двести пятьдесят долларов… это уже лучше. Те, кто предложил меньше этой суммы, могут опустить доски — их заявки рассматриваться не будут. Двести пятьдесят… Опять сто долларов! Опустите вашу доску, мистер, не позорьтесь. Так, триста долларов… шестьсот… Шестьсот долларов, джентльмены! Уверяю вас, сегодня это будет минимальная цена. Шестьсот, кто больше?… Продано джентльмену в зеленом галстуке.
Шантель мгновенно оказалась рядом с упомянутым джентльменом — лысеющим мужчиной лет сорока пяти, который действительно был в зеленом галстуке. Он протянул ей свою кредитку.
— Пожалуйста, сэр, пройдите сюда.
Элисон встретила его на освещенной площадке перед баром. Мужчина был заметно смущен тем обстоятельством, что оказался первым; очевидно, он боялся, как бы его не выставили дураком перед всеми. Тем временем вернулась Шантель с квитанцией и ручкой. Пока он расписывался, чернокожая красавица одобрительно улыбалась. Ха быстро приготовил порцию суси с рыбой; его проворные пальцы раскатывали, похлопывали и подгибали лепешечку вареного риса с морскими водорослями до тех пор, пока деликатес не был готов.
— А где же соевый соус? — пошутил мужчина в зеленом галстуке.
— Боюсь, его у нас нет.
— О'кей, я готов. — Мужчина взял суси, поднес к губам, посмотрел на Ха, посмотрел на Элисон, потом осторожно отправил крошечную лепешку в рот. Некоторое время он жевал ее, потом проглотил.
— Ну как, вкусно? — крикнул кто-то.
— Я бы сказал — очень, — ответил мужчина.
— Сюда, пожалуйста, — сказала Элисон, беря его за руку и подводя к креслу.
Мы пристально следили за происходящим.
— Я чувствую себя хорошо, — сказал мужчина. — Пока все совершенно нормально.
Шантель обошла зал, собрала у клиентов грифельные доски, стерла написанные на них цифры и снова раздала.