Отец Спрайет был кое в чем прав: шансы, что беженцы из Катале о чем-нибудь вспомнят, ничтожны. В его памяти возникли изуродованные трупы со Шпицбергена. Почти десять лет отделяли экспедицию «Полярного исследователя» от переселения хутус, и, хотя он пока двигался на ощупь в этом новом расследовании, он чувствовал, что, кроме него самого, невидимая, тончайшая нить соединяла эти две тайны.
Голос прошептал:
— Привет…
Натан повернулся. Молодой человек с продолговатыми миндалевидными глазами, скрестив руки, держался в тени тропического дерева.
— Что тебе нужно? — спросил Натан.
— Отец Дени вызвал меня радиограммой, он попросил тебя проводить…
Это был робкий мальчишка, лет восемнадцати, не больше, с длинным хрупким, искривленным телом, из-за чего походил на странную цаплю. Черты его лица были тонкими, а натянутая на изможденном лице кожа казалась такой же голубой, как заря. На нем была белая, безупречно выглаженная рубашка, черные брюки и сандалии.
— Как тебя зовут?
— Юма.
— Здравствуй, Юма. Я Натан.
— Ты хочешь пойти в Катале, поговорить с людьми?
— Да.
— Нужно заплатить за бензин.
— Я знаю, священник предупредил.
— Шоферу тоже нужно заплатить.
— Не беспокойся. Поехали.
Красно-белый джип медленно покатил по грязной дороге без покрытия. По словам доктора Виллемс, дорога от Кибумба до лагеря Катале занимала полчаса, но Натан понял, что это время, рассчитанное в сухой сезон, увеличивалось вдвое в сезон дождей. Машину вел молодой гид, абсолютно бесстрастный и молчаливый. После часа езды и двух военных заграждений, где Натан расстался с несколькими пачками конголезских франков, они достигли новой деревни, еще более крупной и просторной, чем Кибумба. Натан подумал, что эта дорога и ведет в лагерь, но перед рыночной площадью, полной народа, товаров и резких запахов, машина повернула на узкую улочку.
— Куда мы едем? — спросил Натан Юму.
— Мы едем за разрешениями.
— Какими разрешениями?
— Чтобы идти в лагерь.
Натан достал из сумки бумагу с печатями.
— Оно у меня есть. Не нужно. Разворачивайся.
Юма внимательно рассмотрел документ и возразил:
— Эти приходят из Гомы. А нужно разрешение начальника зоны.
— Подожди, полагаю, мы друг друга плохо поняли. Мне наплевать на эти разрешения и на твоего начальника зоны, из-за которых мы потеряем целый день. Езжай назад, пожалуйста!
— Это обязательно, и потом, это хорошо, если ты встретишься с главой зоны.
— Да? И почему?
— Потому что это бывший военный, он был капитаном в армии. Это он командовал патрулями наблюдения на границе в июле 1994 года. Капитан Эрмес, он знает много вещей…
Юма остановился рядом со сверкающим внедорожником, припаркованным перед единственным основательным сооружением в квартале. Куб из железобетона, над которым возвышалась гигантская спутниковая антенна. Перед входной дверью были сложены мешки с песком.
Эрмес Кахекуа, жирный и некрасивый человек, в обществе двух женщин удобно устроился на диване, обитом потертым красным бархатом. Они смотрели телевизор. На столике стояли большие пустые бутылки местного пива.
— Добрый день, господа, садитесь. Чем обязан?
Натан и Юма устроились в разномастных креслах. Юма объяснил причину визита.
— Откуда вы приехали, господин…?
— Натан. Я француз.
— А, Франция. Я знаю Францию, я получал там военное образование, в 1996 году. В Пуатье. Я ездил в Футуроскоп, привез оттуда великолепную майку; вы там были?
— Не имел такого счастья. Простите меня, капитан, но мы спешим.
Эрмес изобразил подобие улыбки.
— Итак, вы желаете получить разрешение… Регион опасный, вы знаете… В данный момент там промышляют май-май…
— Мы это осознаем, капитан, и сумеем доказать вам свою признательность, — снова вмешался Юма.
— Хорошо, желаете что-нибудь выпить?
— Нет, спасибо, — отказался Натан.
— Тогда ваше здоровье!
Эрмес Кахекуа поразительно уродлив. В правой глазнице виднелось желтое, вызывающее отвращение глазное яблоко, а от огромного носа осталась бесформенная шершавая масса.
— Капитан, — снова заговорил Натан. — Вы были военным…
— Точно, офицер армии покойного Мобуту Сесе Секо.
— Вы и ваши люди были расквартированы на границе Руанды в июле 1994 года, не правда ли?
Кахекуа щелкнул языком и срыгнул.
— Вы хорошо информированы.
— Вы знаете лес и окрестности Катале.
— Это там я потерял глаз, паразит… онхоцеркоз. Маленькие мушки, которые вас кусают и…
— Могу я задать вам несколько вопросов о неожиданно возникших фактах из того времени? — прервал его Натан, выкладывая на стол купюру в двадцать долларов.
— Эй, эй, эй… — рассмеялся Кахекуа.
— Вы помните что-нибудь об исчезновениях, которые случались в окрестностях или внутри лагеря и, вероятно, не были связаны непосредственно с геноцидом? Что-либо странное, что имело бы отношение к местным поверьям?
Человек развязно улыбнулся и спросил вполголоса:
— Истории о духах?
— Да.
— Позвольте вас спросить… Правда ли, господин Натан, именно этот вопрос я уже давно себе задаю… что актеры порнографических фильмов французы?
— Сколько? — обрезал его Натан.
— Еще двадцать долларов.
Натан протянул ему еще одну купюру, и Кахекуа заговорил:
— В то время по району ходил слух. Говорили, что этот лагерь был проклят. Вулканы, которые окружают Гому, считаются нашим народом священными. Именно там живут наши божества. Говорят, что, устроившись на склонах вулкана Катале во время переселения, хутус якобы осквернили святыню. Чтобы наказать этот убогий народ, боги в гневе послали армию духов, чтобы отомстить…
— Натан, — шепнул ему Юма. — Этот человек пьян… Он тебе расскажет черт знает что…
Натан жестом остановил Юму.
— Расскажите мне об этих духах, каким образом они мстили?
Кахекуа снова срыгнул и продолжил рассказ, подкрепляя его выразительным жестикулированием.
— Говорят, что они жили под землей днем, а ночью выходили наружу и забирали хутус. Говорят, что они их расчленяли и пили их кровь.
Натан вздрогнул, услышав это откровение.
— А тела были найдены?
— Нет, не думаю, их сожрали дикие звери.