Зазвонил звонок, отчего он испуганно вздрогнул, а потом слегка приоткрыл входную дверь, впустив холодный воздух.
– Это я!
В дом, кутаясь в длинное манто из черной норки, вплыла Кассандра, и прежде чем он успел закрыть за ней дверь, она запечатлела на его губах долгий поцелуй. От нее пахло духами, мех холодил кожу.
– Привет, – сказала она. – Частный банкир прибыл!
Он отошел от нее в уютное тепло дома. Губы Кассандры были странно яркими. Видимо, после работы она переоделась: ее платье было облегающим, с глубоким вырезом. Талию туго обхватывало что-то золотисто-костяное.
– Я очень благодарен тебе, – как бы извиняясь, произнес он, едва проглотив пепел с языка Кассандры. – Так случилось, что мне срочно понадобились деньги к утру, а у меня как-то…
– Не надо объяснений, Питер. – Кассандра смерила его оценивающим взглядом. – Думаю, что объяснились мы достаточно, а ты как считаешь?
Она передала ему манто, чтобы он повесил его в шкаф. Мех был густым, тяжелым. Как понравилась бы такая шуба Дженис, несмотря на все ее уверения, что меховой шубы она не хочет, потому что она против убийства животных ради меха.
– Но я действительно очень тебе благодарен. Ты деньги со счета сняла на работе?
– Нет, у меня дома имеется маленький сейф.
– А-а, – ответил он, недоумевая.
За ужином он рассказывал ей о деле Каротерса, и ему было приятно, что она с удовольствием слушала эту историю, приоткрывающую для нее судебную кухню. Несмотря на явную заинтересованность аудитории, он был достаточно осторожен и постарался опустить всякое упоминание о том, что действовал он за спиной Хоскинса.
Потом Кассандра угостила его десертом.
– Рецепт очень сложный, – пояснила она. – Каждое действие – ничего особенного, но надо очень строго соблюдать их последовательность.
Да, думал он, вполуха слушая ее, надо выстроить всю цепочку, последовательность событий с того момента, как Каротерс проник в квартиру, и до момента его ареста. И, сопоставив поминутно версии Каротерса и полиции, обнаружить нестыковки.
– Послушай, – сказал он, глядя, как Кассандра ложкой распределяет что-то жидкое и горячее, похожее на подливку не то к пудингу, не то к пирогу, – выглядит очень аппетитно, только должен признаться, что вскоре мне надо будет заняться делами.
– Ты забываешь об одной вещи, – улыбнулась Кассандра, играя десертным ножом. Нож поблескивал на свету. Красота женщины казалась сокрушительной. – Забываешь, зачем я здесь.
Присутствие ее в кухне казалось неуместным.
– Нет, ни в коем случае. Ты приехала, чтобы одолжить мне некоторую сумму. И, чтобы не забыть, я, конечно, верну долг с процентами. Сейчас я продаю акции и…
Она закурила.
– Тебе не придется возвращать мне долг.
– Но это же смешно!
Наступила тишина. Присутствие Кассандры раздражало его и портило настроение.
– Но вот что тебе придется, так это сделать кое-что для меня.
Пирог был на тарелках, но оба словно позабыли о нем.
– Назови, что именно, – сказал он. – Ведь я тебе чертовски обязан.
– Возьми меня к себе в постель сегодня.
– Ха… да брось ты!
Она ничего не ответила, лишь замерла, затаив дыхание, даже не моргая.
– Ты даешь мне десять тысяч долларов за то, чтобы переспать со мной?
Она взглянула ему в глаза. Он засмеялся подчеркнуто громко, деланным смехом.
– Кассандра, в городе полным-полно мужиков, в данную минуту сидящих по барам, которые с удовольствием заплатили бы тебе!
Она мотнула головой – легким движением из стороны в сторону. Он уловил ее решительность, мощную сдержанную ярость.
– Большинство мужчин я пугаю, Питер. Надо сказать об этом прямо.
Из ее носа вырывались завитки дыма, они плыли в воздухе, кружа, подымаясь к потолку.
– Так да или нет, Питер?
– Мне нужны деньги, но… Господи, за что мне все это!
Кассандру, казалось, это ничуть не взволновало.
– Тебе нужны деньги. А долги надо возвращать. Представился случай выплатить долг немедленно.
Он вообразил протянутую к нему жирную лапу Винни. Я здорово растолстел в последнее время, набрал вес, так сказал Винни.
– Зачем ты это делаешь, Кассандра? Ведь это не нужно тебе. Я бы предпочел – конечно, если ты не задумала подшутить надо мной – просто забыть об этом, и все. Достану деньги как-нибудь иначе, по-другому. – Он пристально взглянул на нее. – Нет, ты шутишь! Разыгрываешь! Со зла!
– Почему ты все-таки так упорно сопротивляешься? – с горечью спросила она. – Хотела бы я это понять.
– Зачем? За что ты так на меня взъелась? Господи, я всего лишь замороченный тысячами проблем парень…
Она покачала головой, отказываясь слушать эту жалкую дребедень.
– Питер, я целыми днями общаюсь с мужчинами. Я понимаю их психологию, ход их мыслей. Я с первого взгляда разглядела в тебе стоящего мужчину. Может быть, я как женщина многого и не стою, наверное, это так. Но я хотела бы урвать себе счастья на одну ночь. – Ее голос звучал тускло, как бы издалека, над головой плыл табачный дым. – Это хороший уютный дом, а ты – хороший мужчина. Я считаю тебя очень привлекательным, из тех мужчин, что не польстятся на женщину вроде меня, понимаешь? – Она чеканила слова, как зомби. – Я таких, как ты, знаю. Ты живешь в соответствии с определенными нормами и ждешь за это вознаграждения. Ты ожидаешь, что жена твоя будет с тобой счастлива, потому что таких, как она, ты страстно желаешь. Но существует и нечто другое. – Она улыбнулась, обнажив в этом яростном оскале сверкание превосходно выполненных пломб и коронок. – Я знаю, что во мне есть что-то, что тебя привлекает, – в противном случае знакомства бы не состоялось. К чему-то, что есть во мне, тебя тянет, тебе этого не хватает. Мягкости тебе не требуется. – Она была права. – И дело не в сексе, потому что я уверена, что с женой в этом смысле у вас все в порядке. Тут что-то другое.
– Что же? – спросил он, догадываясь о том, что она имела в виду.
Она улыбнулась и похлопала по своей сумочке.
– Десять тысяч долларов – это пустяк, Питер, ничто. – Она выговорила последнее слово так раздраженно, злобно, что было ясно, чего стоило ей это «ничто». Встать бы, шлепнуть ее, и она бы выкатилась. Она могла прочесть по его лицу эту мысль, потому что села и, вдавив в пепельницу недокуренную сигарету, коснулась его щеки прохладной рукой. – Послушай, – сказала она, – мне нравится быть с тобой в постели. Ты такой большой, ты умеешь сделать мне приятное. – Она обвила рукой его шею. Он почувствовал желание и содрогнулся от отвращения к самому себе, но на этот раз он знал, что поступает не просто глупо, а заведомо дурно, грешно. И все же если бы только попридержать Винни, чтобы тот дал ему время окончить процесс и вернуть Дженис, то ради этого он пошел бы на что угодно, взорвал бы город, если нужно! Угроза шантажа со стороны Винни так велика лишь до тех пор, пока Питер служит в прокуратуре. А потом, ему нужна информация насчет Джона Эппла. Он должен вычислить, с кем имеет дело, кто его соперник. В сущности, все можно представить так, будто он трахает Кассандру, в то время как его самого трахает Винни, – вот выскользнуть бы из этой цепочки, и пусть трахают друг друга, особенно учитывая, что для денег он лишь передаточное звено, без которого можно и обойтись. Но разобраться в этом клубке, попробовать понять, действительно ли игра стоит свеч, чрезвычайно трудно. Кассандра тянула его, воркуя что-то ему на ухо, шепотом предлагая пройти наверх, в спальню. А он был так одинок в последнее время. Она вытащила из сумочки пухлый белый конверт и тихо положила его на кухонный стол. Мыть посуду они не стали, оставили все как есть. Наверху в ванной, стоя перед зеркалом, в котором еще недавно отражалось их с Дженис объятие, он вычистил зубы. Кассандра извлекла из сумочки пилюлю, похожую на огромную таблетку аспирина, и проглотила ее.