Телевизор заткнулся.
Я постарался внушить себе, что возникла какая-то проблема с автоматическим выключателем, но в ванной-то свет горел, да и в гостиной тоже, о чем я мог судить по световой полоске под дверью.
Только телевизор отключился.
Может, он сломался или, может…
Тук-тук-тук.
Даже если бы прошла сотня лет, я и тогда не забыл бы стук ведьминой палки, и именно это я услышал, сидя со спущенными штанами на унитазе. Я находился в самом уязвимом для человека положении: с куском дерьма, торчащим из задницы. Вспомнилось, как пару лет назад один парень рассказывал, что нортбриджское землетрясение застало его во время рвоты. Его рвало по-черному, и вдруг земля затряслась, все бросились на улицу или попрятались под диванами, а он стоял на коленях и не мог пошевелиться. Я в тысячи раз превзошел того придурка.
Тук-тук-тук.
И самое неприятное, я не мог определить, откуда доносились звуки. Из глубины дома? Из коридора? С деревянного настила во дворе? Я поднапрягся, выдавил застрявшую какашку и натянул штаны, даже не подтеревшись; потом быстро вскочил и прижал ухо к двери.
Тук-тук-тук.
Ведьма была в доме! Я услышал, как ее палка простучала по паркету в гостиной и удалилась по коридору к кухне. Я решил было поднять штору, протиснуться в окно ванной комнаты и удрать из дома, однако быстро сообразил, что окно слишком маленькое, а кроме того, если она на кухне, то обязательно меня заметит.
Я осмотрел ванную комнату, надеясь найти какое-нибудь оружие, но нашел лишь маленькие ножнички, безопасную бритву и вантуз. Я выбрал вантуз и ножницы. Деревянной ручкой вантуза я мог хотя бы замахнуться на ведьму, а если дойдет до ближнего боя, то ножницы будут гораздо эффективнее закрытых бритвенных лезвий.
Я приоткрыл дверь и выглянул.
В коридоре и в видимой части гостиной было пусто. Я услышал скрип.
Значит, ведьма вышла на патио. Я добежал до кухни и увидел распахнутую настежь дверь. Ведьма проковыляла мимо стола для пикников и побрела прочь по лужайке. Я не знал, то ли орать ей вслед, то ли молча ждать, пока она исчезнет во мраке, то ли запереться в доме, то ли броситься за нею и попробовать объясниться. Я принял компромиссное решение: тихонько, стараясь не привлекать внимания, пересек кухню, готовый в любую минуту — если ведьма обернется и двинется на меня — захлопнуть перед ее носом дверь.
Когда я добрался до распахнутой двери, ведьма вдруг резко повернулась и уставилась на меня. Я вспомнил, как во время ночной вылазки с Робертом и Эдсоном она взмахнула слева направо своей палкой и сказала: «Не пиши», как мертвый голубь упал с неба на тротуар точно между нами и как она улыбнулась.
Сейчас она улыбнулась точно так же, и у меня затряслись поджилки. Не сводя с меня глаз, ведьма чертила концом своей клюки буквы, или руны, или фигуры на твердой земле у края лужайки.
Потом ведьма отвернулась и заковыляла в темноту заднего двора. Через несколько секунд я услышал скрип открывающейся и закрывающейся калитки, затем наступила тишина. Я потянулся к выключателю и включил наружное освещение. Залитая светом лужайка оказалась пуста. Ведьма исчезла.
Я выждал еще несколько минут и осторожно вышел из дома. Ничего не услышав и не увидев, я осмелел и пошел той же дорогой, что незваная гостья.
Вот.
Я увидел начертанный на земле странный спиральный символ, который, по моему мнению, мог быть только проклятием или знаком, приносящим несчастье. Символ показался знакомым, но я не смог вспомнить, где видел его раньше. Я попытался стереть его подошвой, но бороздки были глубокими. В конце концов я взял из гаража лопату, перекопал землю и разровнял так, что от знака и следа не осталось.
Потом я вернулся домой, закрыл все окна и запер все двери.
И, уже засыпая, я вспомнил, где видел символ ведьмы: на работе, на барельефе, окружающем почтовый ящик.
Мне приснилось, что голубь преследует меня и воркует: «Не пиши… Не пиши… Не пиши»
Утром, когда я проснулся, щель моего почтового ящика была запечатана.
1
Я не выдержал и все рассказал Стэну. Я просто не мог больше носить это в себе.
— По-моему, все это — анонимные письма, ведьма — дело рук фирмы, — сказал Стэн. — Вот почему Генри изображает полное неведение.
— Но зачем им это? — удивился я. — В чем смысл?
Стэн придвинулся ко мне.
— С какой стороны посмотреть. Одно дело, если ты работаешь ради какой-то неведомой альтруистической цели; совсем другое, если тебя просто убрали с дороги, загрузив никому не нужной работой. Или ты счастлив тем, что «неисповедимые пути господни» привели тебя к любимому делу, или твердишь: «Они манипулируют мною в каких-то своих гнусных целях». Я склоняюсь к последнему и давно пытаюсь тебе это втолковать. На мой взгляд, у тебя есть альтернатива: либо ты миришься с существующим положением и живешь жизнью трутня-сочинителя, либо играешь в Патрика Макгухана Номер Шесть и пытаешься выяснить, что, черт побери, за всем этим кроется.
Я не очень-то верил в теории заговоров Стэна… однако и отмахнуться от них не мог.
— И как мы это сделаем?
— Не знаю, — признал он.
Я хлопнул его по спине.
— Спасибо, приятель. Ты мне здорово помог.
Ведьма вроде бы исчезла, во всяком случае, не давала о себе знать, и через пару недель я решил, что она сделала свое дело, высказала все, что хотела, а Стэн ошибается. Если за ведьмой и стояли какие-то силы, больше они ее не использовали. Не знаю, была ли ведьма призраком или нет, и по какой-то причине даже не думал об этом, но она снова предупредила меня: «Не пиши».
Пришлось признать, что я готов внять ее предостережению. Я любил писать письма не меньше, чем раньше, но впечатление новизны стерлось, и меня опять начали тревожить мрачные предчувствия. Как ни наслаждался я своим талантом, как ни убеждал себя, что письма, которые я пишу для фирмы, корреспонденция, которую отсылаю, служат маленьким людям, дарят голос безгласным, исправляют зло, которое иначе осталось бы безнаказанным, однако по ходу дела страдали невинные люди. Я это знал. Я это чувствовал.
И мне это было безразлично.
Мое безразличие тревожило меня, не давало спать по ночам, заставляло думать о том, что, возможно, теории Стэна не так уж притянуты за уши, как думали остальные наши друзья.
Ведьма была права. Мне следовало прекратить писать письма.
Но я не прекратил. Я не смог.
Ведьма исчезла, однако анонимные письма продолжали приходить. Одно в неделю, потом два. Я читал их, надеясь найти какие-нибудь ключи к разгадке, но находил лишь жутковатые описания своей повседневной жизни вперемешку с вульгарным сексуальным жаргоном: