Однако утром и бумажка исчезла, а когда я забрался на крышу по лестнице, то увидел на черепице над своей спальней красные руны, будто начертанные кровью. Водой из шланга я не смог бы их смыть, и ботинком они не отскребались. Придется закрашивать или оттирать наждаком, если я действительно хочу от них избавиться. И действительно ли я верил, что проклятие или заговор может сработать? Нет. Однако какого черта старая карга гадит мою собственность и почему ей это сходит с рук?!
— Я знаю, что ты можешь сделать, — сказал Стэн, когда я сообщил ему о случившемся. — Помнишь, ты рассказывал, как избавился от ведьмы в первый раз? Ты написал письмо в полицию. Сделай то же самое сейчас. — Он доверительно склонился ко мне. — В любом случае они этого от тебя ждут. Они испытывают тебя, проверяют, хватит ли тебе духу.
Безумная идея, но, возможно, Стэн прав. И уж конечно, попытка не пытка. В общем, я написал начальнику полиции, подробно изложил дело о преследовании и нарушении границ частного владения, описал все, что случилось с тех пор, как я впервые увидел ведьму на своей лужайке.
Я отнес конверт к почтовому ящику, бросил его в золотую щель и сразу почувствовал себя лучше. Лекарство начинало действовать. Я вернулся к себе в прекрасном настроении.
2
Мы часто получали приглашения на закрытые предварительные кинопросмотры, поскольку многие из нас писали письма о популярной культуре. Фирма обычно организовывала просмотры в мультиплексе в Бри, новом кинодворце, с креслами амфитеатром, с большими экранами, современными проекторами и звуком. Мы видели все новые фильмы, часто раньше обычной публики, и не только блокбастеры, но и иностранные фильмы, и новинки авторского и независимого кино. Эти мероприятия были похожи на вечеринки, на голливудские премьеры. Иногда я встречался там со старыми знакомыми, иногда заводил новых друзей. А однажды на меня набросился с объятиями пожилой джентльмен и долго извинялся, когда понял, что совершил ошибку.
В тот раз я пошел с Фишером и Элен посмотреть японский фильм ужасов с субтитрами. Критика восторгалась этим фильмом, и Фишер тоже хотел дать ему оценку. Вскоре после начала сеанса я почувствовал приближение приступа кашля и вышел в вестибюль выпить воды.
И встретил Киоко, спешившую в кинозал.
Я мгновенно узнал ее, а она — меня. Киоко была прекрасна: тоненькая, сексуальная, современная, похожая на ультрамодных японских моделей. Она выглядела моложе меня, и если бы я не знал, что мы ровесники, то дал бы ей где-то от восемнадцати до двадцати четырех. Мы неловко с минуту таращились друг на друга, а потом я сказал:
— Привет.
Не самое умное начало разговора, но лучшее, что я смог выдавить при неожиданной встрече.
— Здравствуй, — с акцентом произнесла Киоко и застенчиво улыбнулась.
Я совершенно растерялся. Даже в самых благоприятных обстоятельствах меня нельзя было назвать интересным собеседником. Я неизменно мямлил, запинался и смущался от собственной скованности. И сейчас я не смог придумать ничего приличествующего случаю.
— Ты — Писатель Писем, — запинаясь, выдавил я.
Она кивнула, покраснела.
Я понял, что не испытываю к ней никаких чувств. Искра не проскочила. В тех давних письмах я лгал, я никогда не любил ее, я так и остался к ней равнодушным. Объективно она, вероятно, была привлекательней Викки, но никакая сила в мире не сподвигла бы меня на обмен. Я любил Викки, и только Викки. Хотя в то утро я написал письмо губернатору Техаса, требуя отказать в помиловании невиновного — парня вот-вот должны были казнить за убийство, которого он не совершал, — мои чувства к Викки были чисты и возвышенны. Несмотря на преступное, черствое сердце, я не был безнадежен.
— Ты получаешь мои новые письма? — спросила Киоко. — Тебе больше нравятся?
Тревожный звонок прозвенел в моем мозгу.
— Новые письма? — осторожно переспросил я.
Она кивнула что-то слишком уж восторженно.
— Да! Я уже послала тринадцать. Письма тайная поклонница. Это я пишу. Моя профессия. Я хочу удивить тебя, как сейчас. Ты не узнал, что это я?
Если между нами была или могла бы возникнуть какая-то связь, то в этот момент она разорвалась навсегда. Киоко оказалась автором тех жутких посланий. Она шпионила за мной, преследовала меня, явно надеясь, что я безумно влюблюсь в нее и мы будем жить долго и счастливо и умрем в один день.
Была ли она одержима мной все эти годы?
Я покрылся мурашками, не имеющими никакого отношения к кондиционерам.
— Извини, — пробормотал я, пятясь.
Я не знал, что сказать, как отвязаться от нее, как выпутаться из этой ситуации. Киоко начала что-то говорить, но я быстро нырнул в зал, пробрался в темноте к своему ряду и плюхнулся рядом с Фишером.
— Ты в порядке? — спросил он.
Я кивнул. На самом деле я хотел выбраться из кинотеатра и бежать как можно дальше. Я боялся, что Киоко сядет рядом со мной. Или сзади. Я боялся, что она последует за мной к моему дому.
Хотя какая разница? Она знает, где я живу.
Беспросветно. Я обмяк в кресле, тупо таращась на экран, даже не пытаясь читать субтитры. Фишер и Элен с удовольствием хрустели попкорном из общего стакана, не подозревая о моих проблемах, а я с ужасом ждал появления Киоко.
К моему огромному облегчению, она не появилась. Я успел хорошенько все обдумать и успокоиться. Может, я неправильно оценил ситуацию в целом. Может, просто сыграли свою роль различия в культуре, в восприятии. Может, Киоко вовсе не собиралась превращать мою жизнь в кошмар, как героиня фильма «Роковое влечение». Однако я вспомнил эпатирующую откровенность ее писем, намеки на визиты в мой дом, и она явно шпионила за мной, когда я встречался с друзьями. Я понял, что легко не отделаюсь. Внутреннее чутье меня не подвело, мгновенно подсказав, что Киоко — упорная преследовательница.
Каким будет мой следующий шаг? Столь одержимого преследователя не остановить простой просьбой оставить меня в покое. Мы оба работаем на одну и ту же фирму, а это все равно что жить в маленьком городке. Мы просто обречены сталкиваться друг с другом снова и снова.
Особенно если она этого хочет.
Особенно если она не перестанет меня преследовать.
Фильм подошел к концу. Свет в зале зажегся. Фишер, как обычно, стал уговаривать остаться, пока не закончатся титры с перечислением членов съемочной группы, хотя не понимал ни слова. Я воспользовался моментом и украдкой огляделся. Ни среди зрителей, направлявшихся к выходу из зала, ни среди оставшихся переждать столпотворение я Киоко не заметил.
Значит, она поджидает в вестибюле.
Когда мы выходили из зала, я держался как можно ближе к Фишеру и Элен, пытаясь спрятаться за ними, но Киоко в вестибюле не было.
Почему-то ее отсутствие еще больше подействовало мне на нервы. Если бы я мог встретиться с нею лицом к лицу, особенно при свидетелях, то по меньшей мере получил бы удовлетворение от каких-то собственных действий. Я хотя бы знал, где она. А так я лишился очищающего воздействия открытого столкновения, испытал острое разочарование и с ужасом оглядывался по сторонам, боясь, что в любой момент Киоко выскочит из-за угла.