— Завершить? — Маргарет понимающе улыбнулась. — Тогда почему ты вся красная?
— Здесь жарко. — Сара взяла меню и обмахнулась им.
— Ничего подобного. Ты действительно хочешь убедить меня, что пламя потухло? — Маргарет вдруг замолчала и изумленно вскинула брови. — Боже, ты краснеешь все сильнее! Вы что, снова начали спать вместе?
— Снова?! — Сара бросила меню на стол. — Почему все так уверены, что мы спали друг с другом, когда встречались? Да, это странно, но мы не занимались сексом, мы ждали до свадьбы!
— Ладно-ладно, тише, я поняла. — Маргарет подняла руки в защитном жесте.
Нападая на всех подряд, Сара вряд ли чего-то добьется. Ей был нужен совет человека, которому она доверяла.
— Сейчас мы тоже не спим вместе.
— Но что-то все-таки случилось.
— Мы поцеловались. И пламя, конечно, не потухло. Но из этого ничего не выйдет. У нас и в школе были проблемы, мы ждали от жизни разных вещей, о разном мечтали. Сейчас эта разница стала только больше.
— И конечно, когда у вас с мужчиной так мало общего, первое, что нужно сделать, — пойти с ним на свидание. — Маргарет вонзила зубы в свой сэндвич, почти незаметно усмехнувшись.
— Я думала, ты будешь на моей стороне.
— Так и есть. — Она промокнула губы салфеткой. — Я просто обращаю твое внимание на то, что все и так знают. Ваши с Рейфом отношения далеко не завершены.
— Что, если это просто долгое воздержание сказывается? — спросила Сара Маргарет и саму себя. — Что, если у меня просто слишком долго не было мужчины, ни одного после Квентина?
Маргарет поперхнулась:
— Ты ни с кем не спала три года?!
— Знаешь, я начинаю уставать от того, что ты считаешь меня извращенкой только потому, что я не бросаюсь на каждого встречного мужчину.
Маргарет решительно отставила стакан:
— Если я правильно тебя поняла, твой муж был твоим первым и единственным мужчиной и ты любила его. Ты ни с кем, кроме него, не спала, даже если хотела. Все это может измениться, если ты не будешь отгораживаться от Рейфа.
В этом-то и была проблема. Сара любила Рейфа, и его отъезд сокрушил ее. Ее сердце разбилось во второй раз, когда погиб Квентин. Третьего удара она не переживет.
Если бы только знать наверняка, что Рейф не оставит ее снова…
— Он пригласил меня поужинать у Жака.
Глаза ее подруги вспыхнули любопытством, сменившимся озабоченностью, перешедшей в решимость.
— Тогда тебе надо подобрать какой-нибудь сногсшибательный наряд. Я знаю отличный магазинчик дизайнерской одежды. — Она бросила на стол две двадцатки и схватила Сару за руку. — Пошли, без возражений, пора поработать над старыми ошибками.
Сара надеялась, что не повторит их. Если уж она решится сойтись с Рейфом, она не позволит ему снова разбить ей сердце.
Ему наконец удалось снова заманить Сару к себе в машину — еще один шажок к постели. Они ехали вдоль побережья к ресторану. По рабочим делам Рейф ездил на внедорожнике «мерседес», достаточно просторном, чтобы вместить его команду или очередных деловых партнеров. Сегодня же он выбрал «порше». Машина неслась по дороге, обгоняя другие автомобили, пролетавшие мимо вспышками света. Огни танцевали на темной воде океана.
Рейф заполучил Сару на остаток недели и намеревался дать ей все, чего она заслуживала. Именно поэтому он выбрал эту роскошную машину, чтобы Сара почувствовала разницу с его старой машиной со сломанной магнитолой, в которой они провели столько чудных мгновений. Когда-то он уже собирался отвезти ее поужинать к Жаку на День святого Валентина, но этот план сорвался, и все, что он смог предложить ей, — букет цветов и пикник на пляже. Тогда у него перехватило дыхание: она была слишком прекрасна для такого непритязательного времяпрепровождения…
Стоя на крыльце родительского дома, Сара попыталась заглянуть ему за спину, качнув кудряшками.
— Что там у тебя?
Он протянул ей букет. Названий большинства цветов он не знал, но глаза Сары вспыхнули, а больше ему ничего не было надо.
— О, Рейф! — Она зарылась в цветы лицом, глубоко вдыхая, а потом быстро чмокнула его. — Они чудесные! И ты ведь за весь день ни разу не выдал себя! Хотя… Это ими пахло в машине?
— Ты меня поймала. Я рад, что ты рада.
Рейф вдруг вспомнил о Доббсе и ощутил укол ревности. Это было глупо. Он никогда не был собственником.
Сара осторожно положила букет на перила.
— У меня для тебя тоже кое-что есть.
Рейф разворачивал яркую бумагу со странным чувством. С тех пор как умерла мама, никто так не заворачивал подарки для него.
— Зажим для денег? — Не слишком полезный подарок, но Рейф поспешно улыбнулся, чтобы не обидеть Сару.
— Будешь пользоваться им, когда разбогатеешь. И там еще кое-что… Может быть, тебе это покажется глупым, но…
Он снова сунул руку в коробку и достал игрушечный «порше». Улыбнувшись, он вспомнил, как рассказывал ей, что мечтает о таком: он проехал бы по главной улице так быстро, что ни один полицейский не смог бы догнать его. Рейф наклонился к Саре, колеблясь, зная, что не следует целовать ее на крыльце ее дома, но она сама притянула его к себе, впиваясь пальцами ему в плечи, жадно целуя. Он отстранился, только когда руки начали дрожать от напряжения.
— Спасибо. Подарки просто чудо. Ты просто чудо.
Рейф знал, что чем скорее их отношения закончатся, тем лучше: неизвестно, куда они заведут их после школы…
Возглас восхищения, который издала Сара, заставил Рейфа вернуться в реальность, где его руки сжимали руль, глаза были прикованы к дороге, а рядом сидела самая восхитительная женщина из всех, с кем ему приходилось встречаться.
Она провела пальцами по кожаной обивке сиденья и снова замурлыкала.
— Я так рада, что ты смог купить машину, о которой всегда мечтал.
— А я рад, что наконец смог тебя в ней прокатить.
И еще он был рад, что она помнила о том, о чем он мечтал. Она не выкинула его из головы полностью, что бы ни говорила. Из динамиков лились старые мелодии, которые тоже должны были напомнить ей о прошлом.
Сара повернулась к нему. Кондиционер наполнял салон ее запахом.
— Что ты делал все это годы, кроме собирания гор денег?
— А ты не следила за моими успехами? — подколол он, стараясь смотреть на дорогу, а не на ее маленькое черное соблазнительное платье. — Я раздавлен.
— Ну да, конечно. — Она тихонько рассмеялась. — Я прямо вижу, как пошатнулась твоя самооценка.
Он не мог позволить себе сомневаться в самом себе. Кто-то считал его надменным — ему было плевать на это, поэтому он промолчал.