Тони потратил утро на поиски романтической обстановки для их следующей встречи. Найти на этом острове место, где их никто не потревожит, было не так просто, но Тони был упорен. И теперь его переполняли радостные предчувствия.
Он собирался привести отношения с Шеннон в порядок. Она заслуживала того, чтобы с ней обращались как с принцессой, и он имел возможность это обеспечить. Теперь ему стали ясны способы сделать их отношения романтическими и на континенте, после того как закончится срок пребывания на острове, обещанный отцу.
Шеннон шла за ним по каменистой тропинке, все дальше от главного здания. За деревьями виднелся стеклянный дом.
— Куда мы идем? — спросила она.
— Скоро узнаешь.
Довольно далеко от берега рос большой дуб. Судя по толщине ствола, ему было не менее ста лет. В свое время король Энрике по соображениям безопасности распорядился вырубить много деревьев. Тони умолил отца оставить этот дуб, чтобы залезать на него. Король с ворчанием согласился.
Тони отодвинул ветку, вспугнув стайку бабочек:
— Это теплица. Могу я пригласить тебя на ланч? Ты увидишь чудесные цветы.
В этот момент начался дождь.
— Веди меня.
Шеннон накинула на голову капюшон пляжного халата и пошла рядом с Тони.
Он взбежал по ступенькам теплицы, открыл двойную дверь, спугнув при этом воробья, который взлетел под стеклянный потолок. Тони быстро огляделся и убедился, что тут все сделано именно так, как он приказал.
— Боже мой, Тони! — воскликнула Шеннон, оглядывая цветочное великолепие и вдыхая потрясающий аромат. — Это фантастика!
Она сбросила с головы капюшон и пошла в глубь теплицы, где ее ждала симфония запахов и цветов. Из динамиков негромко звучала классическая музыка.
Журчал мраморный фонтан. Вода струилась из пасти змеи, обвившей какого-то древнеримского бога. Пальмы и кактусы в кадках выстроились вдоль стен. На искусственных скалах стояли корзины со срезанными цветами.
Шеннон не могла не оценить прелесть созданного свергнутым королем сказочного убежища. Мерный стук дождя по крыше только добавлял лиризма.
Она замедлила шаги и увидела, что Тони со страстью смотрит на нее.
— Мы одни? — спросила Шеннон.
— Совершенно одни, — подтвердил он, указывая на маленький круглый столик с вином и закусками. — Попробуй. Здесь есть фаршированные устрицы, жареные кальмары, овощи, маслины и сыр.
Она прошла мимо Тони, не задев его, но так близко, что магнетизм усилился и ей захотелось прильнуть к нему.
Молодая женщина отломила кусочек сыра и положила в рот.
— Тебе должен понравиться выбор напитков. — Тони взял в руки бутылку, стоявшую на середине стола. — Красное вино страны басков или, может, шерри с юга Испании?
— Красное, пожалуйста. Но можно немного подождать с едой? Я хочу сначала все осмотреть.
— Я надеялся, что ты скажешь именно это. — Он передал ей наполненный до половины хрустальный бокал.
Шеннон отпила чуть-чуть, глядя на него поверх края бокала:
— Идеально.
— Есть еще кое-что. — Тони переплел свои пальцы с пальцами Шеннон и повел ее за металлический экран, установленный в углу. Там стоял шезлонг. Все вокруг было усыпано лепестками цветов. Это было так красиво, что на глазах молодой женщины выступили слезы. Тем не менее ее по-прежнему пугало крепнущее желание довериться своим чувствам, поверить Тони.
Чтобы скрыть от него, что она не владеет собой, Шеннон бросилась к хрустальной вазе с цветами и зарылась лицом в букет:
— Какое удивительное сочетание ароматов!
— Этот букет составили специально для тебя. Каждый цветок что-то символизирует.
Растроганная усердием, с каким Тони готовил это свидание, Шеннон повернулась к нему:
— Ты как-то сказал, что хотел бы осыпать меня цветами.
— Именно эту идею я постарался воплотить. — Он обнял ее за талию. — И я очень внимательно следил, чтобы не было никаких шипов. Только наслаждение.
Если бы в жизни все было так просто…
— Ты уверен, что сюда никто не придет? — Шеннон поставила бокал на край стола и обняла его за шею. — И что здесь нет телекамер и фотоаппаратов?
— Совершенно уверен. Камеры расположены только снаружи. Я отпустил обслуживающий персонал, а наши охранники не страдают любопытством.
Он прижал ее к себе, и она немедленно ощутила силу его эрекции.
— Ты все предусмотрел. — Шеннон хотела этого, хотела его, но… — Мне не нравится быть предсказуемой.
— Ты какая угодно, только не предсказуемая. — Тони прикоснулся к влажной пряди ее волос. — Есть еще вопросы?
Она вдохнула цветочный аромат, надеясь, что он придаст ей храбрости:
— Кто быстрее разденет противника?
— Этот вызов я не могу не принять. — Тони снял с нее пляжный халат.
Шеннон тряхнула головой и прильнула к нему как раз в тот момент, когда он прижал свои губы к ее губам. Пальцы Тони быстро справились с завязками верхней части ее купальника. Маленькие треугольники упали на пол.
Она поцеловала его ухо в том месте, где был маленький круглый шрам. Он как-то упомянул, что это — последствие детской шалости.
Шеннон позволила эротическим фантазиям овладеть ею. Она быстро сняла его широкие шорты и заглушила голос разума, который убеждал ее не забывать о прежних ошибках и быть осторожной.
— Это было очень давно, — пробормотал Тони и стащил с нее нижнюю часть купальника.
— Правда? — Шеннон отбросила трусики в сторону и мысленно пожелала, чтобы и прочие барьеры можно было отбросить так же легко. — Прошло меньше восьми часов с тех пор, как ты ушел из моей комнаты.
— Очень давно.
Она провела пальцами по его мускулистой груди, по плоскому животу. Затем прижалась губами к плечу, поцеловала его руку. Ее губы коснулись татуировки на запястье — морского компаса.
— Меня всегда интересовало, почему ты выбрал именно этот рисунок.
Тони напрягся:
— Он символизирует возможность найти дорогу домой.
— Я так мало о тебе знаю. — Беспокойство вновь охватило женщину.
— Эй, мы же специально убежали сюда. Все остальное может подождать. — Тони снял с нее очки и положил на стол. Потом он вытащил из букета орхидею, провел цветком по носу Шеннон, по щекам, по шее.
У нее подкосились ноги. Она села на край шезлонга, заткнула орхидею за ухо и полулегла.
Тони вынул из вазы длинный стебель с синими бутонами и погладил им руку Шеннон, каждый палец в отдельности, а затем и живот.
— Синий шалфей, — прошептал он, — потому что я думаю о тебе день и ночь.