Его слова взволновали женщину не меньше, чем прикосновения цветка.
А Тони продолжал дразнящие ласки. Серебристой лилией он гладил ее ключицу и грудь.
— Шеннон, — проговорил он торжественно, — я выбрал лилию, потому что ты прекрасна.
Цветком он чертил сужающиеся круги на ее груди, пока не добрался до соска. Тело Шеннон напряглось, спина изогнулась от сладостного предчувствия, а Тони занялся второй грудью, повторяя искусительный рисунок.
Она потянулась к нему, обхватила за плечи, стараясь притянуть к себе:
— Тони…
Он осторожно отвел ее руки:
— Не трогай меня, или я остановлюсь. — Тони положил лилию на ее раскрытую ладонь. Его темные глаза светились. — Коралловая роза — символ страсти.
Розе предстояло ласкать ее живот, все ниже, ниже. Голова Шеннон откинулась назад, глаза закрылись. Ее волновало одно: как далеко он решится зайти?
Нежное щекотание продолжалось — по внутренней стороне бедра, все смелее и смелее. С ее губ вырвался хриплый стон.
А он не останавливался. Бедра Шеннон раздвинулись, открывая дорогу цветку, предоставляя свободный доступ Тони. По коже побежали мурашки. Тело трепетало от искушения.
Теплое дыхание коснулось ее живота, и место розы заняли его губы.
Он сливался с ней, потом отступал, а давление внутри нее росло и билось…
И расцветало.
Крик наслаждения сорвался с ее уст.
Тони скользнул вверх и накрыл собой Шеннон. Ее руки упали ему на плечи, она притянула его к себе, предлагая усилить напор.
Тони наполнил ее и ритмично задвигался. Шеннон удивилась, почувствовав, что желание поднимается на лихорадочную высоту. Вскрикнув, она впитывала в себя ощущения: его грудь на ее груди, шелковистые лепестки на ее спине.
И запахи. Она вдыхала смесь ароматов цветов, секса и земли теплицы. Она гладила его спину, широкую, сильную и удивительно нежную.
Тони прокладывал себе дорогу не только в ее тело, но и в ее сердце. Как могла она сопротивляться? Шеннон старалась убедить себя, что это всего лишь физическое притяжение, но в глубине души знала, что этот мужчина значит для нее гораздо больше.
Чувствуя приближение развязки, она прижала руки к лопаткам Тони.
— Расслабься, и я подхвачу тебя, — прошептал он, и она поверила ему.
Впервые за столь долгое время Шеннон доверилась без оглядки.
Взрыв внутри нее разрушил все барьеры. Наслаждение наполнило каждую ее клеточку. Мышцы вздулись на спине Тони, и его стон ознаменовал вершину наслаждения.
Шеннон смотрела на небо, и слезы затуманивали ее взгляд. Она теснее прижалась к Тони, понимая, что больше не может ничего скрывать.
Она доверила ему свое тело. Теперь пришло время доверить свою тайну.
Тони наблюдал, как Шеннон разговаривает по телефону с Колби. Она хотела еще побыть в их цветочном убежище, но сначала решила проверить, что делает ее ребенок.
Дождь заканчивался. Солнечные лучи пробивались сквозь туман, проникали в теплицу.
Он вернул Шеннон в свою постель и в свою жизнь и поклялся все сделать для того, чтобы удержать ее там. Их влечение друг к другу, их духовная связь — все это было удивительно. Шеннон спокойно восприняла ненормальный стиль жизни его семьи, она осталась верна своим скромным привычкам, несмотря на его богатство… Он нашел женщину, которой мог доверять, с которой был готов прожить жизнь. Возвращение на остров оказалось полезным, потому что именно тут Тони понял, насколько нечувствительна Шеннон к подобным приманкам.
Именно здесь, при ярком свете дня, он увидел правду.
Они должны пожениться.
Это решение казалось ему единственно верным. Оставалось удивляться, почему он не пришел к нему раньше. Тони знал, что он небезразличен Шеннон. И брак с ним решит все ее проблемы.
У него созрел план. Сегодня вечером, когда их любовь среди цветов будет еще свежа в ее памяти, он приведет Шеннон в церковь и сделает ей предложение при свете свечей. Но как заставить ее сказать «да»?
— Няня говорит, Колби только что проснулся и она кормит его. — Шеннон вернула Тони телефон и устроилась в шезлонге рядом с ним. — Спасибо, что не дразнишь меня за то, что я беспокоюсь о мальчике. Я не могу не беспокоиться, когда его нет рядом.
— Я бы тоже беспокоился, если бы он был моим сыном, — ответил он и, заметив удивление на ее лице, продолжил: — Что тебя поразило?
— Я не хотела тебя обидеть. — Она погладила его грудь. — Просто это очевидно: ты и Колби не очень понимаете друг друга.
Эту ситуацию необходимо изменить, если он хочет стать частью жизни Шеннон.
— Я никогда не предам ни малыша, ни тебя, как это сделал его отец.
Молодая женщина вздрогнула, и Тони физически ощутил, как она замкнулась. А он мечтал разрушить все барьеры между ними.
— Эй, Шеннон, останься со мной. — Он дотронулся до ее обнаженного бедра. — Я уже спрашивал, не бил ли тебя муж, и ты ответила, что нет. Ты сказала неправду?
Шеннон выпрямилась и подобрала с пола купальник.
— Давай оденемся, потом поговорим, — бросила она.
Тони надел шорты. Шеннон завязывала купальник на шее с преувеличенной аккуратностью, все время глядя в пол. Волосы закрыли ее лицо. Но когда Тони уже отчаялся получить ответ, она отбросила волосы назад и заговорила:
— Я сказала тебе правду. Нолан никогда не поднимал на меня руку. Но кое-что я должна тебе рассказать, чтобы ты понял, почему мне так трудно принимать помощь. Меня воспитали в убеждении, что брак — это навсегда.
Тони предчувствовал, что к концу разговора ему захочется вытрясти из Нолана Кроуфорда душу, хотя этого типа уже нет в живых.
Шеннон сняла с волос кораллово-красный лепесток и растерла его:
— Жизнь с Ноланом не была безоблачной. Но могла ли я уйти от человека только потому, что ему не нравилось, как я развешиваю вещи в гардеробе? Знаешь ли ты, как люди смеялись надо мной, потому что меня огорчал запрет работать? Так распорядился Нолан. Он говорил, что хочет, чтобы мы проводили больше времени вместе. Кроме того, он препятствовал любым моим контактам с людьми. В конце концов я потеряла связь с моими друзьями.
Ему было знакомо ужасное чувство оторванности от мира. Тем не менее Тони не мог не признать, что стремление его отца обеспечить безопасность своим детям отличалось от эгоистичного давления мужа на жену. В его душе закипала ярость.
— Потом я забеременела, — продолжала Шеннон. — Разойтись с Ноланом стало еще труднее.
Чувствуя себя совершенно беспомощным и от этого еще больше злясь, Тони протянул ей очки. Она слабо улыбнулась, надела очки, и это словно придало ей сил.