— Уходи, — пробормотал Арт, не знаю уж кому — мне или ребенку. Потом он, пошатываясь, встал и шагнул к раковине.
— Мне плохо. Тошнит от аконита, — сказал он. — Меня тошнит.
Голос звучал резко и неприятно. Злость с лица ушла.
Самое смешное, что правда меня больше не волновала. В любом случае, она не сыграла бы роли. Убил ли Арт Дэна, или это был несчастный случай, или Николь убила Дэна, или какой-то чернокожий парень, или ведущая новостей Синтия Эндрюс убила Дэна вилами и сбросила его тело в Куиннипьяк перед тем, как продолжить путешествие по штатам, убивая людей… «Обладает ли правда силой?» — в отчаянии задумывался я. Правда — не товарищ реальности. Она — ее раб.
— Ты, возможно, знаешь аконит под другим, более широко употребляемым названием — борец, — продолжал Артур, брызгая на лицо водой. — Он вызывает тошноту и потоотделение, а также затуманивание зрения. В последний раз я неправильно рассчитал дозу. Недостаточно борца, слишком много пижмы.
Я шагнул к нему, внезапно придя в ярость. Бессмысленность, печаль и чувство вины соединились в красный гейзер, который, как я думал, сейчас вырвется у меня из груди.
Арт посмотрел на меня и слабо улыбнулся.
— Ты выглядишь так, словно готов меня убить, — заметил он.
Я толкнул его так сильно, как только мог. Артур зацепился за край ванны и рухнул в нее, ударившись головой о голубые плитки стены.
Снова постучали, на этот раз громче, чем раньше. Арт обалдело уставился на меня, поднял руку к голове, потер ее, по виску скатилась тонкая струнка крови.
— Боже мой, — воскликнул он, глядя на окровавленную руку. — Посмотри, что ты наделал!
— У вас там все в порядке?
Я замер на месте. Глаза Арта округлились, он медленно поднялся и схватился для опоры за занавеску. Крючки, на которых держалась занавеска, отлетели со звоном, и Артур едва удержал равновесие, чтобы снова не рухнуть в ванну. Кто-то стучал в дверь.
— Что там происходит? Все в порядке?
Арт посмотрел на меня. Я отпер дверь и открыл. В это время он приложил ручное полотенце к голове.
Перед дверью стояла одна из сестер миссис Хиггинс и обеими руками держала маленькую черную сумочку. Она осмотрела сцену — занавеска на полу, кровь стекает со лба Арта. Я тяжело дышал, словно бегом поднялся по лестнице.
— Извините, — сказала она таким тоном, которым точно не просят прощения. — Я подумала — что-то случилось…
— С нами все в порядке, — ответил я.
Арт уселся на край ванны.
— Да, — сказал он. — Все прекрасно.
— Я просто хотела сообщить вам, что приехал ваш отец, — обратилась она к Артуру, нахмурилась, глядя на меня, и ушла.
Арт внезапно согнулся пополам. Он рухнул на пол, и его вырвало в унитаз. Я постоял еще мгновение, потом оставил его, хлопнув дверью.
* * *
Отец Арта оказался высоким и стройным, с волосами песочного цвета, как у его сына. Он носил маленькие очки в черной оправе, все в нем казалось словно урезанным — нос, рот, глаза. Держался он зажато, руки все время оставались в карманах, плечи были опущены.
Звали его Илайес и он, судя по тому, что я слышал, являлся прямым потомком, первых пилигримов с «Мейфлауэра».
Когда Арт появился в гостиной, отец поприветствовал его кивком, потом пожал руку. На лице Илайеса ненадолго появилось беспокойство. Артур был бледен, а на вороте рубашке бросалась в глаза размазанное кровавое пятно. Однако никто ничего не сказал. Я подумал, что если даже Арт рухнет без сознания посреди гостиной, то трапеза продолжится, как запланировано. Гости станут переступать через тело, словно это складка в ковре.
— …И закончить работу на Госдепартамент, — говорил Илайес одной из тетушек-тройняшек. — Я взял годичный отпуск в Принстоне до окончания этой работы, а потом мы с Дианой надеемся съездить на Сицилию…
Я стал искать глазами доктора Кейда. Он стоял в углу и беседовал с еще одной из сестер-тройняшек. Та положила ладонь ему на руку и улыбалась. Как всегда, профессор выглядел загадочно, подобно японскому саду. Кейд был абсолютно спокоен, и чем больше я смотрел на него, тем меньше знал.
Пришлось отвернуться и отправиться в толпу. Я не был голоден, при мысли об алкоголе меня тошнило, поэтому вполне подошли клюквенный сок и содовая.
Я разговаривал с одним из кузенов Дэна, парнем по имени Эмерсон, который учился на последнем курсе в Дартмуте, специализировался на экономике и собирался в Лондон в интернатуру. Мы поговорили минут десять, пока не исчерпали темы, а потом просто разошлись.
Бофорд заловил Хауи и читал ему лекцию об управлении деньгами. В тот день я совершил только одно полезное дело — я направился к ним и спросил Спакса-младшего, не хочет ли он, чтобы я принес ему что-нибудь выпить. Я планировал поговорить с художником один на один и рассказать ему про Арта, нашу драку в ванной и то, что он сказал про Эллен. Заодно можно сообщить и о решении перебраться из дома назад, в общежитие.
— Нет, черт побери! — резко ответил Бофорд, пронзая меня взглядом. — Кто учил тебя протоколу? Если бы я хотел выпить…
— Папа, — Хауи бросил на меня извиняющийся взгляд. — Это Эрик. Эрик, с которым мы вместе живем. Помнишь?
— О-о, — его отец улыбнулся. Создалось впечатление, будто на покрытом испариной лице растянулся каньон. — Прости меня. По твоему костюму я решил, что ты из прислуги. У меня болит спина, и я становлюсь вспыльчивым, вот и все. — Он обнял меня за плечи огромной ручищей. — Как я слышал, ты — маленький гений.
— Боюсь, что слухи о моих способностях сильно преувеличены, — заметил я.
— Правда? — Он рассмеялся, а его тело задрожало от усилий. — Скромный тинейджер, какое редкое зрелище! Хауи говорил мне, что ты со Среднего Запада.
— Из Уэст-Фолса в Миннесоте, — сказал я. Мне хотелось поговорить с приятелем без свидетелей, но было непонятно, как это можно сделать.
— Уэст-Фолс, да? — Бофорд Спакс задумчиво прищурился. — Никогда про него не слышал. Когда-то у меня имелась недвижимость в Сент-Пале. Однако это было много лет назад, до того, как Хауи отправился в большой мир. До того, как он стал все знать, правда, сынок? — Бофорд улыбнулся и притянул меня к себе. — Ты кажешься хорошим парнем. Надеюсь, что что-то из твоей скромности передастся и моему балбесу.
Я понял, насколько они оба пьяны. Я всегда ассоциировал алкогольные пары с Хауи, и когда они меня окутали на этот раз, я не посчитал это необычным. Но тут Бофорд покачнулся, и я сам из-за этого чуть не потерял равновесие. Я заметил, что его сын прислонился к стене, пытаясь не упасть.
— Если кому-то и нужен урок скромности, то тебе, — заметил Хауи, глядя на отца.
Бофорд отпустил меня и начал спорить с сыном. Я покинул их и пошел к выходу. Меня охватило дурное предчувствие. Из-за клаустрофобии стены качались.