Тут скоренько, помелом, подлетела Тата, глаза в пол, и стала совать Ирене дымящуюся, пахнущую свежим кофе кружку. Ирена отхлебнула пару глотков, но кофе впрок не пошел. Сорвалась с места, кружку сунула обратно Татке в руки. И бегом наверх, в правое крыло, в комнату к Стасу. Охотник, слава Богу, был на месте, перебирал коллекцию ножей, смотрел для самообразования по спутнику канал «Дискавери».
– Что тут стряслось? – с порога выпалила Ирена, опустив необязательное «здрасьте».
– Ты про что? – лениво зевнул в ответ Стас, подкинул на ладони изящный охотничий ножик с драгоценной резной ручкой слоновой кости и потом все же удостоил мадам взгляда.
– У нас кто-то помер? Почему внизу все сидят с дурацкими рожами, как родственники усопшего? И где Ян?
– А-а, вот ты о чем... – Стас отложил ножик, обтерев лезвие фланелькой, и невозмутимо вонзил отравленный шип в самое сердце мадам: – Нет, никто у нас не помер. Скорее наоборот. Ян бабу свою привел. С ней и заперся у себя от посторонних глаз. Велел не беспокоить. Так что с прибавлением в семействе!
Охотник, черствая дубина, загоготал, но мадам прикола не оценила и как ошпаренная бросилась вон.
У лестницы Ирена остановилась, опомнилась. Куда бежать? К сопернице, рожу бить? Глупо. Тем более на глазах у хозяина. Так можно было совсем уж все испортить. Ян вовсе никому на свете не принадлежал, разве самому себе, и права на собственную персону мог даровать лишь он один, и по своему желанию, и также по желанию отобрать. А у Ирены с хозяином и изначально никакого договора не было: она приходила, он принимал, если, конечно, хотел. И Ирена, постояв немного у кованого чугуна балюстрады, тоскливо поплелась в свою половину крыла. Коли у Яна будет интерес, так пусть уж сам обеспокоится за ней послать. А ей надо прийти в себя и подумать на покое. Успех и торжество минувшей ночи более не грели сердце, напротив, в душе засвербело и потянуло колким холодом обиды. Как будто если бы отличник и умница ответил блестяще выученный урок, а разгильдяй-учитель забыл по рассеянности поставить пятерку в классный журнал.
Возможности войти к хозяину с отчетом о проделанной работе дожидался и Миша. Но время «архангела» ждало. С утра пораньше, хотя и в рамках приличий, он связался с Гимором, который, обескураженно заикаясь в трубку, поведал о горестной кончине своего начальника. Миша выразил удивление и подходящие к случаю соболезнования и тут же, не мешкая, настоятельно потребовал встречи с помощником покойного депутата. Гимор поначалу отнекивался, ссылаясь на занятость в связи с хлопотами по организации погребения, и даже было пробовал возмущаться по поводу Мишиной черствости, но вскоре все же согласился встретиться часика этак в два дня – ведь он не собака и пока еще, слава Богу, не покойник, должен же прерваться на обед. Видимо, что-то в Мишином тоне встревожило чуткого к перемене ветра Гимора. А может, лишившись старого работодателя и покровителя, отставной теперь помощник Чистоплюева не прочь был обзавестись новым хозяином. И не в его положении отталкивать, возможно, денежную дающую руку. Миша на обеденное приглашение согласился. Человек, вкушающий пищу после трудов праведных, на его взгляд, должен был быть куда восприимчивее и рассудительнее, чем голодный волк, которого ноги еще не успели накормить.
Пока же «архангел» в приятной компании дожидался развития событий, попивая кофе в гостиной большого дома. Отчасти причиной его ожидания являлось банальное старушечье любопытство, которое Миша про себя пышно именовал бдением на страже общинных интересов и даже Рите ни за что бы не признался в тайном удовольствии, получаемом от этого бдения. Впрочем, интерес «архангела» к событиям, происходящим с утра в большом доме, был абсолютно бескорыстным и даже возвышенным, какой бывает у продвинутого зрителя первых рядов партера, следящего за захватывающими перипетиями сюжета новой пьесы. Мише в глубине души было решительно все равно, пополнится их семья новым приятным лицом женского пола или увлечение хозяина окажется временным и скоротечным. К его положению помощника и хранителя происходящее имело малое отношение. Тем паче что «архангел» никаких видов на хозяйскую постель и в страшных ночных снах не имел. Пилюля, которую отныне ежедневно придется глотать мадам, приводила Мишу и вовсе в веселое расположение духа.
Однако Мише, по уговору поспешавшего в город на встречу с Гимором, не суждено было дождаться кульминации общего ожидания. Ровно через час с четвертью после его отбытия, когда вся семья, за исключением самого «архангела» и запершейся наверху Ирены, не сговариваясь, собралась в большом доме за обеденным столом, витражные двустворчатые двери чуть торжественно распахнулись, и Ян Владиславович собственной персоной ввел под руку в столовую загадочную ночную гостью.
Хотя загадочной незнакомкой Машенька была далеко не для всех. Макс и верный его Сашок с Машей держались чуть ли что не приятельски. С Фомой знакомство состоялось еще в машине, во время ночной поездки, хотя Маша от волнения едва запомнила его имя, но сам-то «апостол» разглядел изгнанницу хорошо. Тата лично Машеньке еще представлена не была, но украдкой из-за угла наблюдала ее прибытие. Утренний Машенькин тихий и застенчивый вид привел Тату к умиротворяющему выводу, что такая рохля и недотепа в хозяйство лезть ни за что не станет, а за заботу скажет «спасибо», что далеко не всегда приходилось слышать Тате от родичей в ответ на ее неустанные о них хлопоты. Лере прибытие незнакомки было почти безразлично, разве что новое лицо и можно поболтать-посплетничать, а так она, Лера, все же замужняя дама, хоть и муж у нее объелся груш, но не последний в семье человек. Ревновать же хозяина у Леры ни теперь, ни когда-либо ранее повода не было.
А Ритке новенькая понравилась. Так уж получилось, что не сложилось у Риты в семье с подружкой. Татка и Лерка ходили парой, интересы и беседы у них были мирные и скучные. Ритки обе даже будто боязливо сторонились. Или, вернее, делали вид, мол, им, домашним и уютным, неловко рядом с остриженным коротко ниндзей-черепашкой, пусть и женского пола. С Иреной отношения и вовсе стали напряженно-официальные, но в рамках семейных приличий. Да и как могло быть иначе, если ее Мишка мадам терпеть не мог, а сторону мужа Рита принимала раз и навсегда безоговорочно. И может, именно оттого, что были они одна сатана, Лера и Тата при Ритке языки особенно не распускали, напрягались, будто свободного воздуха им не хватало. А с появлением у хозяина подружки, к тому же такой милой и славной на вид, а уж для Ритки это признание дорогого стоило, ситуация резко менялась. С девушкой Яна они могли бы быть на равных, а если и Ритка ей приглянулась бы, то, глядишь, они бы и сдружились. Мишка, конечно, слов нет, не парень, а чистое золото, но иногда хочется по-бабьи душу отвести, а не с кем. Опять же ее «архангел» неустанно в полетах, а институт, хоть и медицинский, все время не займет, на то и с детства отличная память, и новая вамповская выносливость. Работа же случается не так уж часто, что даже обидно и умаляет Риткины таланты. Так что новенькая была очень кстати, и Ритке до ужаса захотелось, чтобы та осталась в общине. Коротать бесконечность с подругой куда как веселей. Мысль кощунственная и нелепая, что девушка может жить в семье, не пройдя при этом «посвящения», даже не посетила Риткину голову.