И, конечно, одна часть гостиной очень неприятна была Инге по воспоминаниям. Нет, покойники ей не мерещились, и привидения, хрипящие от удушья, не являлись тоже. Но, как говорится, осадок-то остался. Зачем при нынешней обретенной свободе от формальных норм совести ей снова возвращаться поневоле к тому, от чего мудрее сбежать прочь?
Иной человек удивился бы и почел за неправду от начала до конца все последние обстоятельства ее жизни. Как и подруга Аида, усомнился бы, зачем при доме и деньгах, преуспевающем муже бежать прочь, неведомо куда, а то и опускаться до преступления. Ведь все же есть. Настолько все, что любая, ну пусть не любая девушка или дама на ее месте почли бы за счастье и успех такое положение вещей. А для кого сеньор Рамирес был бы и настоящим журавлем в небе. Но Инга и сама некогда мечтала только что о богатстве, особенно в эпоху «синих кур». А вот же скоро, особенно когда мечта ее осуществилась, она прочувствовала и убедилась – одних денег и ценностей ей для счастья не хватит. Мертвые эти предметы без цели и будущего никакой радости ей не давали. А муж, уже второй нелюбимый и нежеланный, совсем отравлял существование. Она хотела иного. Еще не очень знала, чего именно хочется, но зато ей открылось и то, чего она не хочет совсем. Инга ни о чем не жалела теперь, и это только лишний раз убеждало ее, что все поступки совершены ею в согласии с сокрытыми внутри нее стремлениями, в итоге которых виделось непременное счастье.
Сначала она немного сетовала, что Фелиппе не захотел дом себе. На одно его содержание вылетала из ей принадлежащего уже кармана уйма денег. А вот если обратить дом в наличные, то можно затеять любой собственный бизнес. Инга очень серьезно раздумывала какой. Рылась в памяти, может, что и пригодится из ее знания будущих обстоятельств. Все-таки ей еще известны события на несколько лет вперед. Но нашла она мало полезного. Акции компьютерных компаний и так в цене, и все знают, что никуда они не упадут, то же и с нефтью. Вложить капитал разве что в постановку «Титаника»? Так кто ее допустит с бухты-барахты, и без ее крох у продюсеров все хорошо. С экономикой Америки она не знакома вовсе, да и не ее это была сфера. Ну что бы Соне в прошлом поинтересоваться хотя бы курсом на бирже и котировками концернов по производству консервированных помидор! Однако на руках из крупных приобретений у нее неожиданно оказался только дом. И тут же она одумалась. Хорошо, что Фелиппе не польстился и не купил задешево. Ведь это же единственная возможность выручить солидный оборотный капитал. Если сторговать дом за наибольшую цену. Жаль только, что продать его можно только один раз. Вот тут ей и пришла на ум гениальная освободительная идея.
Почему же только раз? Это только, положим, для Сони один раз или для нее, той, что честно маялась с «Кристиной». И как только запоры были сняты, так тут же и нарисовался в ее голове четкий, полный план. И время сейчас подходящее. Много ее бывших сограждан шныряют теперь по миру с шальными деньгами в живой наличности и вынюхивают, куда бы их припрятать понадежнее. И главное, у них тоже стереотип – о том, что мошенники и прощелыги только и есть, что в России и прилегающих к ней территориях. А уж в Европе и тем более за океаном закон есть закон, и народ этот закон боится и уважает. Впрочем, в чем-то все именно так и было. Вот только Инга, хотя и новоиспеченная гражданка страны супердемократии, а закваска у нее иная, и нарвешься отныне, так пожалеешь.
Для начала Инга просто сообщила мистеру Хатчесону, что желает сбыть с рук дом. Тяжелые воспоминания и все такое прочее – горе можно вешать на килограммы. Мистер Хатчесон откликнулся живо и с состраданием, он и вправду дружил с покойным сеньором и, наверное, был единственным, кто принимал эту дружбу всерьез. Он и отрекомендовал Инге позвонить от его имени в один из многочисленных риэлторских цехов Калифорнии, добропорядочную, умеренно крупную фирму «Трейдсейлсервис», что Инга и исполнила немедленно.
Тогда-то и пришел к ней в дом впервые и по делу Костя Левин, агент той самой рекомендованной фирмы. Видимо, в компании «Трейдсейлсервис» уже все знали и навели справки, и потому сочли за лучшее прислать к молодой и недавней скорбящей вдове ее соотечественника для коммерческих, разумеется, услуг. Костя вполне сносно говорил по-русски, в Америку он попал вместе с родителями в потоке традиционного трансизраильского исхода еще в восьмилетнем возрасте. И вот окончил даже колледж, и теперь он один из лучших агентов их фирмы. Подумывает со временем открыть и свое дело. Все это он изложил Инге, желая, видимо, протянуть некую ниточку полуинтимного доверия, чтобы клиентка приняла его за совсем своего. Инга и играла в точности, как Костя от нее и ожидал. Ее собственные планы требовали исключительной осторожности. А Костя, осмотрев ее товар, от чердака до подвала, наконец, за чашкой кофе в столовой, вынес и вердикт:
– В этом состоянии и с дизайном, пардон, на любителя, вы получите на руки, скажем, миллион чистыми деньгами после уплаты всех накладных расходов и, собственно, налога.
– Только миллион? – плаксиво изумилась Инга, прикидываясь все еще бедной вдовой, хотя цифра стоимости наследства ошеломила ее до поджилок. Но игра есть игра, и кто же открывает первым свои козыри?
– Ну, это хорошая цена. Конечно, если вам срочно, – мягко успокоил ее опытный и наилучший агент Костя, отметив про себя, что дамочка, хоть и скорбит в трауре, а видно, не промах. Или кто-то уже успел ее просветить.
– А если не очень срочно? И потом, срочно, это сколько? – осведомилась Инга.
– Срочно это срочно. Это сейчас. За неделю, много за две. Но если вы можете позволить себе подождать… – тут Костя сделал многозначительную паузу, которая должна была подготовить клиентку к неприятной откровенности, – я же представляю, во что вам обходится это жилище, да еще налоги на наследство, и ведь вы же не имеете работы и постоянного дохода.
Инга проглотила пилюлю совершенно безропотно, ей так даже стало смешно. И этот мальчик думает, что поймал ее, дурачок, жаль, она не увидит его лицо, когда этот Костя обнаружит всю бездну своего разочарования в безработной и вдовой клиентке. Ну, пусть пока поиграет в легкую добычу!
– А все же сколько, если не срочно?
– Тогда можно попробовать выручить миллион двести, а если очень долго, то и миллион триста. Но это вряд ли. Предложение на рынке сейчас слишком велико, – вот тут Костя беззастенчиво врал – дома€, подобные этому, и особнячки поскромнее, и даже виллы с собственными пляжами шли нарасхват, как ледяное пиво в обжигающую жару. И на этот дом у него уже имелся покупатель для перепродажи, и не в одном числе.
– Хорошо, я подожду, когда будет миллион двести, – согласилась Инга с некоторым упрямством избалованной женщины, чтобы скрыть от ушлого агента истинную свою расчетливость.
– Но сможете ли вы себе позволить ждать? – со сладким участием спросил ее Костя.
– Конечно, смогу. Я только вчера продала по случаю «Крайслер» своего мужа, почти новый, и знаете, очень удачно, – не моргнув хитрым глазом, с подкупающим простодушием шарахнула она Косте прямо в лоб.
«Чертова баба, – только и подумал Левин, – теперь придется тянуть время, а то если сказать, что завтра, так она пожелает и полтора!» Но вслух сказал: