И вот сейчас я видела в лице спящего сына черты Сезара.
Брэнди была застигнута врасплох моим внезапным появлением в комнате для допросов. Она, вероятно, понимала или даже надеялась, что ей дадут другого следователя, возможно, более объективного. Мое появление стало для нее сюрпризом.
Я провела с ней немного времени. Она уже успела обзавестись адвокатом. Учитывая ее социальное происхождение и общественное положение ее отца, владельца местного гольф-клуба, я ничуть не сомневалась в том, что она вряд ли окажется в тюрьме — в крайней случае пробудет там совсем немного. Разумеется, с ней проведут работу врачи, она пройдет курс реабилитации и, может быть, даже пролечится некоторое время в той самой клинике Святой Елизаветы, для которой церковь собирала пожертвования.
Я сообщила ей об этом.
Она ничего не ответила и даже не посмотрела на меня, хотя я сидела напротив нее, на другом конце большого стола в специальной комнате для допросов. Ее адвокат не преминул напомнить, что подобные заявления могут быть расценены как своеобразная форма домогательства, но я угрюмо посмотрела на него и сказала, что это мой сын сейчас с трудом выбирается из метамфетаминовой комы. Для него это стало новостью, и он на какое-то время заткнулся.
— Где ты купила метамфетамин? — спросила я у девочки.
— Она никогда не покупала никаких запрещенных средств, — ответил адвокат.
— Хорошо, тогда где ты его достала, Брэнди?
— Она имеет право не отвечать на ваши вопросы.
— Не могли бы вы заткнуться, черт возьми?
Конечно, это была ошибка. Он вышел из комнаты и позвал дежурного лейтенанта, которым, к несчастью, оказался Маккейб. Мой босс разрешил мне допросить девочку, но сейчас он придет сюда и выгонит меня. Надо как можно быстрее расколоть ее, иначе все пойдет прахом.
— Насколько я понимаю, у тебя большие планы на будущее, — сказала я Брэнди. — Моя мать часто рассказывает о тебе и о твоем намерении поступить в колледж. Ты умная, хорошо образованная, умеешь убедительно излагать свои мысли. Ты могла бы далеко пойти и непременно пойдешь, если расскажешь мне, где ты достала метамфетамин. Если ты это сделаешь, я поручусь за тебя и попрошу судью быть более снисходительным, хотя и не уверена, что можно полностью избежать обвинения в употреблении наркотиков. В таком случае твои планы могут оказаться вполне осуществимыми. Во всяком случае, некоторые из них.
Мы долго смотрели друг на друга, словно оценивая все то, что каждая из нас могла получить от другой, пока здесь не появится Маккейб.
— Дэйл Картвел, — тихо сказала она. — Мой парень. Он этим занимается.
— Пойдем со мной, Роми, — послышался мягкий голос моего босса, который остановился на пороге комнаты. Это был единственный голос, который мог заставить меня покинуть комнату в эту минуту. Перед дверью я повернулась назад и посмотрела на девочку, чтобы передать ей сообщение, которое она не могла получить в устной форме. Да и ее вид рассказал мне о ней больше, чем все слова.
— Кстати, Серхио пошел на поправку. Врачи внимательно следят за его состоянием.
— Он испортил мне жизнь, — пробормотала она. Она сказала это, надеясь вызвать у меня жалость. Жалость — у матери, чей маленький сын чуть было не умер по ее вине. Через прозрачное стекло я видела, как адвокат вскочил со своего места, когда я закрыла за собой дверь.
Дэйл оказался настолько недалеким парнем, что решил сбежать. Вероятно, эта глупая мысль пришла ему в голову в тот момент, когда он увидел перед дверью своего дома двоих полицейских в униформе, сопровождавших детектива в гражданской одежде. А самая большая глупость с его стороны заключалась в том, что он решил сбежать через окно спальни, расположенной на втором этаже. Густой кустарник смягчил паление, но вместе с тем затруднил движение, поэтому полицейские без особого труда поймали его и вытащили из кустов как раз в тот момент, когда я обошла вокруг дома и приблизилась к ним.
— Послушай, Дэйл, я хочу задать тебе только один вопрос, — сказала я, вынимая из его белокурых волос остаток сломанной ветки. — Назови мне имена тех ребят, у которых ты покупаешь наркотики.
— Я не знаю, о ком вы говорите.
— Нет, ты не знаешь, с кем ты говоришь, — сказала я и тут же добавила: — Я детектив и мать того самого мальчика, который пострадал от передозировки. — Все остальное должно было довершить его воображение. Я всем своим видом дала понять, что с трудом сдерживаю ярость и готова завязать его яйца узлом.
— Ладно, хорошо, я скажу. Этот парень работает садовником.
Я усмехнулась, хотя готова была врезать ему по роже.
— Хватит дурака валять, Дэйл.
— Серьезно! Это маленький латиноамериканец, который обслуживает несколько домов.
— И приторговывает наркотиками?
— Да, но при этом работает садовником. Точнее сказать, он косит траву вместе с группой нелегальных иммигрантов.
— Имя?
— Точно не знаю, но они зовут его Дуро… Джурассик… или что-то в этом роде. Он говорил мне, что это такой фрукт. По средам он стрижет траву в нашем дворе, а потом вместе с друзьями обедает вон там. — Дэйл показал рукой на близлежащий парк.
Какой-то фрукт, название которого похоже на слово «джурассик». В Нэшвилле я нередко сталкивалась с подобными вещами, когда местные англоговорящие жители часто коверкали слова испанского происхождения, не зная их правильного произношения.
— Может быть, ты имеешь в виду Durazno? [52]
— Да, именно так.
Значит, искать нужно парня по прозвищу Персик.
— Где он живет? — спросила я.
— Понятия не имею. Я покупаю у него эту вещь по средам, когда он работает у нас. Но вы ни в коем случае не говорите, что это я вам сказал. Его друзья — очень крутые парни. Я уверен, что они все занимаются продажей метамфетамина. — Его голос заметно дрогнул на последних словах.
— Молодец, Дэйл, — похвалила я его и отвернулась, когда белый полицейский Баррингтон стал надевать на него наручники. Они посадили его в патрульную машину, а я уехала на своем «таурусе».
Иногда наркопритоны очень легко узнать по их внешнему виду. Этот дом находился не в самом богатом районе Нэшвилла, но и не в самом бедном. Когда я посмотрела на карту, то удивилась, что в Нэшвилле есть эта улица. Она находилась на окраине города, в его восточной части, совсем рядом с аэропортом. Все дома здесь были похожи друг на друга, с небольшими различиями в рамках указаний Департамента жилищного строительства и городского развития. Стоял уже поздний вечер. На улице не было играющих детей, а мимо меня проехало лишь несколько машин. Здесь жили люди, которые в это время суток смотрели телевизор, мыли посуду после ужина и вообще завершали свою домашнюю работу.