Резко развернувшись, я едва не проглатываю язык от неожиданности. Лизбет входит бесшумно, как кошка, и глаза ее обшаривают комнату, чтобы убедиться, что мы одни. Девчонка не глупа. Она знает, что произойдет, если эта история вылезет наружу.
— Это частный разговор, — настаивает Дрейдель.
— Я могу вам помочь, — предлагает она. В руке она держит сотовый телефон. Я бросаю взгляд на ее сумочку и вижу там другой. Сукина…
— Вы записывали нас? Именно для этого вам понадобилось выйти? — взрывается Дрейдель, вскакивая с места. В нем уже проснулся адвокат, готовый к бою. — Во Флориде запись без согласия людей, которых вы записываете, считается незаконной!
— Я не записывала вас…
— Тогда вы ничего не сможете доказать — без записи это всего лишь….
— «И все равно она может быть зашифрована в кроссворде… Наем… сокращение от слова „наемник“, — начинает она, глядя на свою левую ладонь. Голос ее ни капельки не дрожит, сохраняя все то же, внушающее беспокойство равнодушие. — Наемник, который знал о том, что должен оставить Бойла в живых»…. — Читая, она поворачивает ладонь против часовой стрелки. — «Твое предположение притянуто за уши». Могу продолжить дальше, если хотите. Я ведь еще даже не добралась до запястья.
— Вы обманули нас, — выдавливаю я, не в силах пошевелиться.
Услышав обвинение, она возражает:
— Нет, не в этом дело — я всего лишь хотела понять, почему вы мне солгали.
— И решили, в свою очередь, обмануть нас?
— Я не собиралась… — Лизбет умолкает и опускает глаза, выбирая подходящий момент. Это оказалось труднее, чем она думала. — Послушайте, мне… Мне очень жаль, понятно? Но я серьезно… Я могу работать вместе с вами над этим делом.
— Работать с нами? Нет, нет, это исключено! — кричит Дрейдель.
— Вы не понимаете…
— Собственно говоря, мне уже не раз приходилось заниматься такими вещами — и последнее, что нам нужно, это вы вместе с вашими бредовыми идеями! Я заявляю, что не стану комментировать то, что вы подслушали. А если вы рискнете опубликовать всю эту ерунду, я подам на вас в суд. И вы пожалеете, что какая-то сволочная средняя школа вообще научила вас этому дешевому фокусу с телефоном!
— Да, я тоже думаю, что открытое судебное разбирательство очень поможет вам в избирательной кампании, — спокойно заявляет Лизбет.
— Вы не посмеете опубликовать это… черт бы вас побрал! — во весь голос орет Дрейдель и с грохотом опускает кулаки на ни в чем не повинную крышку стола.
По-прежнему стоящая в дверях Лизбет должна была бы улыбаться широкой улыбкой — такой широкой, что можно сосчитать все ее тридцать два пломбированных зуба. Но вместо этого она растерянно потирает затылок и встревоженно облизывает губы. У меня на лице бывало такое же выражение, когда случалось присутствовать при многочисленных ссорах между президентом и первой леди. Это как войти в комнату и застать там кого-то, занимающегося сексом. Первоначальное возбуждение очень быстро сменяется жутким страхом оттого, что в мире бесконечных вероятностей физические и временные случайности составили заговор, чтобы поместить вас сюда в самый неподходящий момент, который мимоходом проживает ваша жизнь.
Лизбет делает шаг назад, натыкаясь спиной на дверь. Потом храбро выходит вперед.
— Я и в самом деле могу помочь вам, — говорит она.
— Что вы имеете в виду? — спрашиваю я, поднимаясь из-за стола.
— Уэс, нет… — буквально стонет от отчаяния Дрейдель. — Это страшная глупость. Мы и так уже…
— Я могу добывать для вас информацию, — продолжает Лизбет. — Газета… наши контакты…
— Контакты? — насмешливо фыркает Дрейдель. — В нашем распоряжении имеется президентский «Ролодекс». [19]
— В самом деле? Но вы же не можете обратиться к нему, — мгновенно парирует Лизбет. — И Уэс тоже не может, если не подкупит кого-нибудь.
— Неправда! — возражает Дрейдель.
— В самом деле? Вы что же, действительно полагаете, что никто не удивится, если два бывших помощника Мэннинга начнут изучать под микроскопом старую попытку покушения на него? И никто не помчится с радостными воплями к президенту, когда вы начнете вынюхивать о Бойле и его прошлой жизни?
Мы молчим, потому что нам нечего сказать. Дрейдель прекращает расхаживать по комнате. Я смахиваю со стола невидимые пылинки. Если президент и в самом деле узнает…
Лизбет внимательно наблюдает за нами. Когда она прищуривается, веснушки у нее на лице приходят в движение. Она зарабатывает, в том числе, и на том, что разбирается в выражении лица и его социальном подтексте.
— Вы ведь даже Мэннингу не доверяете, верно? — спрашивает она.
— Вы не сможете опубликовать эту историю, — угрожающе говорит Дрейдель.
У Лизбет отвисает челюсть, настолько шокирующим оказался для нее ответ.
— Вы серьезно…
Мне понадобилась всего секунда, чтобы понять, что произошло. Я смотрю на Лизбет, потом перевожу взгляд на Дрейделя. Я не верю своим ушам. Оказывается, она блефовала!
— Не вздумайте этого опубликовать, — добавляет Дрейдель. — Мы не говорили ничего подобного.
— Я знаю… Я и не собиралась ничего публиковать… Я всего лишь…. Парни, а ведь вы разворошили настоящее осиное гнездо. Вы хотя бы понимаете это?
Дрейделю надоело отвечать на вопросы. Он набрасывается на журналистку, тыча пальцем ей в лицо:
— У вас нет доказательств! И тот факт, что…
— Вы действительно можете нам помочь? — спрашиваю я из-за стола.
Повернувшись ко мне, она без колебаний отвечает:
— Несомненно.
— Уэс, не говори глупостей…
— Как? — продолжаю напирать я.
Теперь ко мне поворачивается и Дрейдель.
— Подожди… ты что, действительно веришь ей?
— Я буду тем единственным человеком, связь которого с вами нельзя проследить, — объясняет Лизбет, обходя Дрейделя и направляясь ко мне. — Если позвоните вы, люди будут знать, что что-то назревает. То же самое и с Дрейделем. Но если звонок сделаю я, то все сочтут меня дешевым репортером, который вынюхивает историю и мечтает стать очередным Вудвордом и Бернстайном. [20]
— А почему вы вообще захотели помогать нам? — интересуюсь я.
— Чтобы стать следующим Вудвордом и Бернстайном. — Она рассматривает меня темно-зелеными глазами через ультрамодные очки — и при этом ни разу не взглянула на мою щеку. — Мне нужна история, — добавляет она. — Когда все закончится… когда все тайны выплывут наружу и вам придет в голову, что неплохо было бы написать об этом, я хочу быть той, кто в самом деле напишет эту книгу.