Book.

— АМВ? JABR? FRF? — переспрашивает Дрейдель. — Я не знаю никого с такими инициалами.

— Читать нужно не слева направо, а сверху вниз… — поясняет Рого, и ручкой обводит колонку нужных букв.

— М, А, R, J, М, К, L, В, — читает Рого, опережая меня на секунду. — Попробуйте подставить: Мэннинг, Олбрайт, [26] Розенман…

— Джеффер, — добавляю я.

— Кто такой Джеффер? — вмешивается Лизбет.

— Это я, — отвечает Дрейдель.

— Мосс, Куц, Лемоник, — заканчивая с фамилиями на остальные буквы. — А В…

— Это Бойл, — гордо заявляет Рого. — Восемь человек, сотрудники высшего ранга, с правом прямого доступа в Овальный кабинет.

Лизбет кивает, но по-прежнему не отрывается от кроссворда.

— Но зачем президенту хранить лист бумаги с фамилиями своих высокопоставленных сотрудников?

Мы все смотрим на Дрейделя.

— Я его в жизни не видел, — со смешком отнекивается он. Но по тому, как дрожит его голос, я понимаю, что настал тот единственный раз, когда он вовсе не рад тому, что оказался включенным в эксклюзивный список.

Рого в нетерпении вскакивает с кресла.

— Мэннинг написал фамилии восьми человек, а потом замаскировал их всякой белибердой, чтобы никто не догадался о том, что там было записано изначально. Я не собираюсь изображать из себя Нэнси Дрю, [27] но что между ними может быть общего?

Лизбет снова кладет кроссворд на середину стола для совещаний. Я смотрю на список имен. Лемоник был советником Белого дома, Розенман — пресс-секретарем, Карл Мосс исполнял обязанности советника по национальной безопасности. В сочетании с Мэннингом, Олбрайтом и Бойлом они были самыми крупными фигурами, которые имелись в нашем распоряжении, — этакие рыцари нашего собственного круглого стола.

— Совершенно очевидно, что это список самых могущественных людей администрации.

— За исключением Дрейделя, — вставляет Рого. — Не обижайся, ничего личного… — обращается он к Дрейделю.

— Может быть, вы все работали над чем-нибудь важным в то время? — спрашивает Лизбет. — Когда, вы говорите, это все происходило, в феврале первого года администрации?

— Тогда еще и месяца не прошло с момента прихода к власти, — защищаясь, говорит Дрейдель. Но он смотрит на список важных персон, и я ясно слышу, как меняется его голос. — Может быть, это те, кого он хотел приглашать на утренние заседания, ПЕДБ. — Видя недоумение на лицах Лизбет и Рого, он поясняет: — Каждое утро в шесть часов в Белый прибывает вооруженный курьер из ЦРУ. К запястью у него цепочкой прикован чемоданчик. В нем лежит Президентский Ежедневный Брифинг — краткое письменное изложение наиболее важных и секретных новостей о событиях, происходящих по всему миру. Передвижение войск в Северной Корее… шпионская сеть в Албании… все, что президенту нужно знать, он получает на первом ежедневном заседании, вместе с несколькими избранными членами администрации.

— Да, но ведь все знали, кого приглашали на эти заседания, — возражаю я.

— Все узнавали об этом потом, — настаивает Дрейдель. — Неужели ты думаешь, что в те самые первые недели Розенман и Лемоник не прилагали усилий, чтобы оказаться в числе избранных особ?

— Не знаю, — задумчиво тянет Лизбет, внимательно изучая список, отчего между бровей у нее появляется крохотная вертикальная морщинка. — Если ты всего лишь выбираешь нужные фамилии, к чему такая секретность?

— К секретности прибегают только в случае, если на то имеется веская причина, — поучительно говорит Дрейдель. — На мой взгляд, совершенно очевидно, что они не хотели, чтобы кто-нибудь видел, что они пишут.

— Ладно, отлично… Но что такого можно было написать о первой десятке ваших самых доверенных сотрудников, чего нельзя было видеть никому другому? — спрашивает Лизбет. — Вам не нравится какой-то человек… вы не хотите, чтобы он присутствовал на заседаниях… вы боитесь его…

— Вот оно — здесь пахнет шантажом, — восклицает Рого. — Может быть, у кого-то из них была тайна…

— Или кто-либо из них знал какую-то тайну, — подхватывает Дрейдель.

— Вы хотите сказать, имеющую отношение к президенту? — спрашиваю я.

— К кому угодно, — уступает Лизбет.

— Ну, не знаю, — говорю я. — Уровень персон, о которых идет речь… Это не те люди, о которых стоит беспокоиться, что они не станут держать рот на замке.

— Разве что кто-нибудь из них заставляет тебя беспокоиться о том, что они не смогут держать рот на замке, — выпаливает вдруг Дрейдель.

— Вы хотите сказать, что это нечто вроде списка особо доверенных лиц?

— Наверное… нет, я уверен в этом, — заявляет Дрейдель. — Во всяком случае, я хотел бы быть в этом уверенным, если бы набирал штат новых сотрудников. — Он впервые перестает грызть свои наманикюренные ногти.

— Не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, — признаюсь я.

— Подумай о том, что на самом деле происходило в самые первые недели после нашего переезда в Белый дом. Вспомни взрыв бомбы в автобусе во Франции и внутренние дебаты о том, достаточно ли серьезно отнесся к этому Мэннинг, если судить по его выступлению. Потом все эти распри относительно ремонта и реконструкции Овального кабинета…

— Это я помню, — заявляет Лизбет. — В «Ньюсуик» была даже статья об этом красном полосатом ковре… как бишь назвала его первая леди?

— Фруктовой полосатой жевательной резинкой, — сухо отвечает Дрейдель. — Взрыв бомбы и дурацкий ковер — вот такие глупые истории просочились в прессу относительно внутренних разногласий. Ах-ах, капитан не может управлять своим новым кораблем… Но они могли стать достоянием общественности только потому, что кто-то из высокопоставленных чиновников решил вынести сор из избы.

Лизбет согласно кивает, уж ей-то такие штучки прекрасно известны.

— Получается, что тогда Мэннинг по-настоящему беспокоился о том…

— …чтобы узнать, через кого происходит утечка внутренней информации, — говорит Дрейдель. — Когда у вас столько новых сотрудников, облеченных огромной и непривычной для многих властью, всегда найдется кто-нибудь, кто побежит к друзьям и начнет хвастаться этим. Или к прессе. Или к таким друзьям, которые и есть пресса. И пока вы не заткнете утечку, вы не можете гарантировать, что в следующий раз не станет известно что-нибудь намного более важное.

— Отлично, — говорю я. — Это значит, что, составив список, Мэннинг принялся вычислять сотрудников, которые откровенничали с прессой?