Нат увидел, что вдали Эллиот беседует с группой студентов: он так же неискренне улыбался и, должно быть, как и раньше, сыпал неискренними обещаниями.
— Не думаешь ли ты, что он мог измениться? — спросила Ребекка.
Нат не ответил.
* * *
— Так, — сказал Джимми. — Первые выборы, на которых ты можешь выставить свою кандидатуру, — это выборы представителя первого курса совета Йельского колледжа.
— Я бы хотел избежать каких-либо выборов, пока я на первом курсе, — ответил Флетчер. — Мне надо серьёзно заниматься.
— Ты не можешь этим рисковать, — заявил Джимми.
— Почему нет? — спросил Флетчер.
— Потому что, согласно статистике, тот, кого на первом курсе выбирают в совет колледжа, почти наверняка через три года становится председателем студенческого совета.
— А может быть, я и не хочу быть председателем студенческого совета.
— Может быть, Мерилин Монро [21] не хотела получить премию «Оскар», — сказал Джимми, вынимая из портфеля какую-то брошюру.
— Что это?
— Справочник первокурсника — их отпечатано больше тысячи.
— Я вижу, ты снова становишься руководителем избирательной кампании, даже не спросив кандидата.
— Приходится, потому что я не могу сидеть и ждать, пока ты примешь решение. Я проделал кое-какое исследование и установил, что у тебя нет или почти нет никаких шансов даже выставить свою кандидатуру в совет колледжа, если на шестой неделе ты не выступишь в дебатах первокурсников.
— Почему? — спросил Флетчер.
— Потому что это — единственный случай, когда все студенты первого курса собираются вместе в одной комнате и получают шанс выслушать перспективных кандидатов.
— Ну, и как же тебя выбирают выступающим?
— Это зависит от того, выступаешь ты за или против выдвинутого тезиса.
— Ну а каков же сам тезис?
— Рад слышать, что ты наконец-то заинтересовался, потому что в этом — наша следующая проблема.
Джимми вынул из кармана листок, на котором было напечатано: «Тезис: Америка должна уйти из Вьетнама».
— Я не вижу никакой проблемы, — сказал Флетчер. — Я охотно выступлю против этого тезиса.
— В том-то и проблема, — сказал Джимми, — потому что всякий, кто — против этого тезиса, считается ужасным ретроградом, даже если выглядит, как Кеннеди, и говорит, как Черчилль.
— Но если я выступлю убедительно, они могут решить, что я — как раз тот человек, который достоин быть их представителем в совете.
— Как бы убедительно ты ни выступил, Флетчер, всё равно это будет самоубийство, потому что почти все в университете — против войны во Вьетнаме. Так что почему бы не предоставить возможность выступить против этого тезиса какому-нибудь психу, который вообще не хочет, чтобы его выбрали в совет?
— Я — как раз такой псих, — ответил Флетчер, — и мне кажется…
— Мне наплевать, что тебе кажется, — прервал его Джимми. — Я думаю только о том, как сделать так, чтобы тебя выбрали.
— Джимми, ты когда-нибудь слышал о нормах нравственного поведения?
— Откуда мне? — ответил Джимми. — Мой отец — политический деятель, а моя мать занимается продажей недвижимости.
— Несмотря на твой прагматизм, я не могу заставить себя выступить в защиту такого тезиса.
— Тогда ты будешь всю жизнь заниматься бесконечной научной работой рука об руку с моей сестрой.
— Меня это устраивает, — сказал Флетчер. — Особенно учитывая, что ты, кажется, неспособен иметь серьёзные отношения с какой-либо женщиной дольше двадцати четырёх часов.
— Джоанна Пал мер думает иначе, — сказал Джимми.
Флетчер засмеялся.
— А как насчёт другой твоей подруги — Одри Хепбёрн? Я что-то в последнее время не видел её в кампусе.
— Я тоже, — ответил Джимми. — Но завоюю ли я сердце мисс Палмер — это только вопрос времени.
— Разве что во сне, Джимми.
— Придёт время — и ты ещё передо мной извинишься, о ты, маловерный, и я предрекаю, что это произойдёт ещё до того, как ты себе на погибель выступишь в дебатах студентов первого курса.
— Ты не заставишь меня изменить мнение, Джимми, потому что если я приму участие в дебатах, то только для того, чтобы выступить против твоего тезиса.
— Ты хочешь затруднить мне жизнь, Флетчер. Но одно несомненно: организаторы будут рады приветствовать твоё участие в дебатах.
— Почему? — спросил Флетчер.
— Потому что пока ещё они не смогли найти никого, кто хотел бы выступить против вывода американских войск из Вьетнама.
* * *
— Ты уверена? — спокойно спросил Нат.
— Конечно, — ответила Ребекка.
— Тогда нам нужно как можно скорее пожениться, — сказал Нат.
— Почему? — спросила Ребекка. — Сейчас — шестидесятые годы — век «битлов», наркотиков и свободной любви, так почему я не могу сделать аборт?
— Ты этого хочешь?
— Я не знаю, чего я хочу. Я узнала об этом только сегодня утром. Мне нужно ещё немного подумать.
Нат взял её за руку.
— Я бы женился на тебе хоть сегодня, если ты согласишься.
— Знаю, — ответила Ребекка, сжимая ему руку. — Но мы должны подумать о том, как это решение повлияет на всю нашу дальнейшую жизнь. Не нужно пороть горячку.
— Но у меня — моральная ответственность за тебя и нашего ребёнка.
— А мне нужно думать о своём будущем, — сказала Ребекка.
— Может быть, нам нужно сообщить об этом нашим родителям — и посмотреть, что они скажут.
— Ни в коем случае, — сказала Ребекка. — Твоя мать скажет, что нам нужно пожениться сегодня же, а мой отец придёт в кампус с ружьем под мышкой. Обещай мне никому не говорить, что я беременна, особенно нашим родителям.
— Но почему?
— Потому что есть ещё одна проблема.
* * *
— Ну, как продвигается твоя речь?
— Я только что закончил первый набросок, — сказал Флетчер. — Ты будешь рад услышать, что она, по-видимому, сделает меня самым знаменитым студентом в колледже.
— Тебе нравится затруднять мою задачу.
— Моя конечная цель — сделать её невыполнимой, — признался Флетчер. — Кстати, кто выступает против нас?
— Некто по имени Том Рассел.
— Что ты о нём знаешь?
— Он учился в Тафте. Я вчера видел его у Мори, и могу тебе сказать, что он — умный, и все его любят. Я не видел никого, кому бы он не нравился.