— Вы произведете сенсацию, это я обещаю.
Его полная уверенность заставила Кэти поверить в себя. Во всяком случае, такая уверенность не покидала ее до самой верхней ступеньки дома Трумперов на Итон-сквер.
Когда Симон постучал в дверь резиденции своего работодателя, Кэти желала только одного — чтобы не так бросалось в глаза то, что ее никогда прежде не приглашали в такой красивый дом. Однако всякая неуверенность у нее исчезла, стоило только дворецкому пригласить их в дом. Взгляд сам по себе невольно приник к ожидавшему ее «угощению». Пока другие дегустировали нескончаемое шампанское и не забывали отведать сладостей с проплывавших бесконечной чередой подносов, она обратила все свое внимание на кое-что другое и даже начала подниматься по лестнице, поглощая один за другим редкие «деликатесы».
Вначале это был Курбе с его спокойной игрой густых оттенков красного, оранжевого и зеленого цветов, затем голуби Пикассо в окружении розовых лепестков, чуть ли не приникшие друг к другу своими клювами. Еще шаг — и ее взгляд приковала к себе старуха Писсарро с вязанкой сена, где преобладали зеленые тона. Но дыхание у нее перехватило, когда взгляду открылся вид на Сену, изображенный Сислеем с использованием всех оттенков голубого, какие только можно себе вообразить.
— Это моя любимая, — произнес кто-то рядом с ней. Кэти обернулась и увидела высокого молодого человека с растрепанными волосами, который смотрел на нее с улыбкой, невольно заставлявшей улыбнуться в ответ. Вечерний пиджак на нем был немного свободнее, чем следовало, а галстук-бабочка просился, чтобы его вернули на свое место, да и сам он, казалось, стоит на ногах только благодаря поддержке перил.
— Прелестная, — согласилась она. — Когда я была помоложе, то сама пыталась немного рисовать, и именно Сислей убедил меня в том, что не стоит беспокоиться.
— Что так?
— Сислей нарисовал эту картину в семнадцать лет, еще учась в школе, — вздохнула Кэти.
— Боже праведный, среди нас — эксперт. — Кэти улыбнулась своему собеседнику. — Может быть, посмотрим другие картины в коридоре наверху?
— Вы думаете, сэр Чарлз не будет против?
— Мне даже в голову не приходило это, — сказал молодой человек. — В конце концов, какой смысл собирать все это, если другие не могут посмотреть твою коллекцию?
Подстегнутая его уверенностью, Кэти сделала еще один шаг вверх по лестнице.
— Какое великолепие, — вырвалось у нее. — Ранний Сиккерт. Его картины почти не появлялись на рынке.
— Вы, очевидно, работаете в картинной галерее?
— Я работаю у Трумперов, — Кэти не могла скрыть своей гордости. — В магазине на Челси-террас 1. А вы?
— Я тоже как бы работаю у Трумперов, — признался он.
Уголком глаза Кэти заметила, как из комнаты наверху на лестницу вышел сэр Чарлз, которого она впервые видела так близко. Ей захотелось исчезнуть, как Алиса, сквозь замочную скважину, но ее компаньон оставался все таким же невозмутимым и чувствовал себя как дома.
Спускаясь по лестнице, хозяин дома улыбнулся Кэти.
— Здравствуйте, — сказал он, оказавшись рядом с ними. — Я Чарли Трумпер, и я уже слышал о вас, молодая леди. Конечно же, видел вас на итальянской распродаже, да и Бекки рассказывала о вашей превосходной работе. Примите, кстати, и мои поздравления по поводу успешной работы над каталогом.
— Благодарю вас, сэр, — Кэти не знала, что еще ей сказать, пока председатель увлекал ее вниз, выстреливая одним предложением за другим и в то же время полностью игнорируя ее компаньона.
— Я вижу, вы уже познакомились с моим сыном, — бросил сэр Чарлз, оборачиваясь к ней. — Только не принимайте всерьез его академический фасад, на самом деле он такой же простолюдин, как и его отец. Покажи гостье Боннара, Дэниел, — с этими словами сэр Чарлз исчез в гостиной.
— Ах да, Боннар. Краса и гордость отца, — сказал Дэниел. — Невозможно придумать лучшего способа, чтобы завлечь девушку в спальню.
— Вы Дэниел Трумпер?
— Нет, Раффлз, известный похититель шедевров искусства, — сказал Дэниел и, взяв Кэти за руку, повел ее наверх в комнату своих родителей.
— Ну, как впечатление? — спросил он.
— Поразительно, — только и смогла произнести Кэти, разглядывая во все глаза огромное полотно Боннара над двухспальной кроватью, на котором художник изобразил свою возлюбленную Мишель после купания.
— Отец испытывает неизмеримую гордость по поводу этой леди, — объяснил Дэниел. — Постоянно напоминая нам, что заплатил за нее всего три сотни гиней. Она почти так же хороша, как и… — но Дэниел не закончил своего предложения.
— У него отличный вкус.
— Лучший глаз среди непрофессионалов, как всегда говорит моя мать. И, поскольку каждая из всех находящихся здесь картин выбрана им, с ней трудно спорить.
— И ни одна из них не была отобрана вашей матерью?
— Нет, конечно. Моя мать по натуре своей продавец, тогда как отец — покупатель, — сочетание, невиданное со времен Давина и Беренсона, господствовавших на рынке предметов искусства.
— Этим двоим место было в тюрьме, — сказала Кэти.
— Но тем не менее, — заметил Дэниел, — я подозреваю, что мой отец закончит в том же месте, что и Давин. — Кэти рассмеялась. — А теперь, я думаю, нам надо спуститься вниз и схватить что-нибудь из еды, иначе там ничего не останется.
Как только они вошли в столовую, Кэти заметила, что Дэниел подошел к столу в глубине зала и поменял местами две таблички с именами гостей.
— Провалиться мне на этом месте, мисс Росс, — воскликнул Дэниел, отодвигая стул для нее в то время, как гости искали свои места. — После всех наших разговоров я вдруг узнаю, что мы сидим рядом.
Кэти улыбнулась, садясь рядом с ним и видя, как застенчивого вида девушка отчаянно пытается отыскать табличку со своим именем. Вскоре Дэниел уже отвечал на ее многочисленные вопросы о Кембридже, одновременно интересуясь всем подряд о Мельбурне, где он, по его словам, никогда не был. И когда прозвучал неизменный вопрос: «А чем занимаются ваши родители?», Кэти не раздумывая ответила:
— Я не знаю. Я сирота.
Дэниел усмехнулся:
— Тогда мы просто созданы друг для друга.
— Это почему же?
— Отец у меня зеленщик, а мать — дочь булочника из Уайтчапела. Сирота из Мельбурна, говорите? Это для меня явный шаг вверх по социальной лестнице.
Кэти смеялась, когда Дэниел вспоминал, как начинали свой путь его родители, и в какой-то момент даже почувствовала, что этот человек мог бы стать первым, кому она захотела бы рассказать о своем происхождении.
Когда стол был уже освобожден от последнего блюда и они задержались за кофе, Кэти заметила, что застенчивая девушка остановилась у нее за спиной. Дэниел встал и представил ее Марджори Карпентер, которая оказалась преподавателем математики из Джиртона. И тут ей стало ясно, что девушка была приглашена на вечер Дэниелом и очень удивилась, если не сказать разочаровалась, когда увидела, что сидит не рядом с ним за столом.