После распродажи серебра, где ей удалось раскрыть происки человека в желтом галстуке и намекнуть об этом корреспонденту «Телеграф», она уже не так беспокоилась о том, что Трумперам станет известно о ее связи с их единственным сыном.
В понедельник, после распродажи серебра, Бекки предложила ей войти в совет управления аукционом, который до этого включал только Симона, Питера Феллоуза, начальника отдела исследований, и саму Бекки.
Бекки попросила также подготовить каталог осенней распродажи импрессионистов и взять на себя несколько других обязанностей, включая общее руководство передним прилавком. «Следующим шагом будет выдвижение тебя в состав главного правления», — поддразнил ее Симон.
Позднее этим утром она позвонила Дэниелу, чтобы сообщить ему новость.
«Значит ли это, что теперь мы можем перестать наконец дурачить моих родителей?»
Когда через несколько недель позвонил отец и сказал, что они с матерью собираются приехать в Кембридж и обсудить с ним кое-что важное, Дэниел пригласил их на чай в свою квартирку и предупредил, что ему тоже надо сообщить им что-то «довольно важное».
На той неделе Дэниел и Кэти переговаривались по телефону каждый день. И каждый раз Кэти заводила разговор о том, не лучше ли им заранее предупредить родителей Дэниела о том, что она тоже будет присутствовать на чае. Не желая даже слышать об этом, Дэниел заявлял, что не так уж часто ему удавалось усыпить бдительность своего отца и что он не может отказать себе в удовольствии лицезреть их удивление.
— И скажу тебе по секрету, — продолжал Дэниел, — что я подал заявление на замещение вакантной должности профессора математики в Королевском колледже Лондона.
— Ты кое-чем жертвуешь, доктор Трумпер, — заметила Кэти, — ведь когда ты будешь жить в Лондоне, я никогда не смогу кормить тебя так, как это делают в Тринити.
— Я буду только рад этому, потому что мне придется реже ходить к портному.
Чай, устроенный Дэниелом в его квартире, прошел, по мнению Кэти, как нельзя лучше, хотя Бекки и казалась вначале взволнованной, а затем вообще потеряла душевное равновесие после телефонного звонка какого-то мистера Баверстока.
Сэр Чарлз не скрывал своего подлинного удовольствия, услышав, что она и Дэниел собираются пожениться во время пасхальных каникул, да и Бекки вполне устраивала идея, что Кэти станет ее невесткой. Кэти несколько удивилась, когда Чарли вдруг переменил тему разговора и заинтересовался автором акварели, висевшей над столом у Дэниела.
— Кэти, — сказал ему Дэниел. — Наконец-то в семье появится художник.
— Вы еще и рисуете, молодая леди? — недоверчиво спросил Чарли.
— Конечно, — ответил Дэниел, глядя на акварель. — Это подарок, который мне сделала Кэти по случаю помолвки, — пояснил он. — Более того, это единственный оригинал, который она нарисовала со времени приезда в Англию, так что он не имеет цены.
— А не могли бы вы нарисовать и мне что-нибудь? — спросил Чарли, рассмотрев акварель более внимательно.
— С удовольствием, — ответила Кэти. — Но где вы повесите подарок? В гараже?
После чая они вчетвером отправились прогуляться по Бакс, и Кэти очень расстроилась, когда узнала, что родители спешат возвратиться в Лондон и не смогут посетить вечернюю службу в церкви.
После вечерни и последовавших за этим занятий любовью в маленькой кровати Дэниела Кэти предостерегла его, что пасха еще не скоро.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он.
— Мне кажется, что у меня задержка.
Эта новость так обрадовала Дэниела, что он собрался немедленно позвонить в Лондон и поделиться ею с родителями.
— Не глупи, — сказала Кэти. — Еще ничего не ясно. И потом, не думаю, что родители придут в восторг от такого известия.
— А почему бы им не радоваться, ведь сами они поженились только через неделю после того, как у них родился я.
— Откуда тебе известно это?
— Из записи о моем рождении, которая сделана в Сомерсет-хаус и которую я сличил с датой регистрации брака моих родителей. Все очень просто, как видишь. Похоже, что вначале никто не хотел признавать меня своим.
Как раз это заявление убедило Кэти в том, что ей необходимо окончательно прояснить всякую возможность ее родственной связи с миссис Трентам до того, как они поженятся с Дэниелом. Несмотря на то что Дэниел уже больше года отвлекал ее мысли от проблемы ее родителей, она не могла позволить себе, чтобы Трумперы когда-нибудь решили, что она обманула их или, хуже того, была как-то связана с женщиной, которую они презирали больше всех на свете. Теперь, когда Кэти сама того не желая узнала, где живет миссис Трентам, она вознамерилась написать ей письмо, как только окажется в Лондоне.
В воскресенье вечером она набросала черновик письма, чтобы, встав рано утром, переписать его начисто.
Лондон ЮЗ-З
Челси-террас 135
21 ноября, 1950 г.
Дорогая миссис Трентам,
Будучи совершенно незнакомой вам, пишу в надежде, что вы, возможно, поможете мне прояснить проблему, которая стоит передо мной вот уже несколько лет.
Я родилась в австралийском городе Мельбурне и никогда не знала своих родителей, так как была оставлена ими в раннем возрасте и воспитывалась в приюте под названием «Святая Хильда». Единственным напоминанием о моем отце является малый Военный крест, который он дал мне, когда я была еще совсем маленькой. На одном из его концов стоят инициалы «Г.Ф.Т.».
Смотритель музея королевских фузилеров в Хьюнслоу подтвердил, что эта награда была вручена Гаю Фрэнсису Трентаму 22 июля 1918 года за отважные действия во время второго Марнского сражения.
Не является ли Гай вашим родственником и не может ли он быть моим отцом? Буду признательна вам за любую информацию, которую вы только сможете сообщить мне по этому делу, и приношу свои извинения за вторжение в вашу личную жизнь.
С нетерпением жду вашего ответа.
С уважением
Кэти Росс.
Отправляясь на работу, Кэти опустила конверт в почтовый ящик на углу Челси-террас. Проведя долгие годы в надежде найти хоть какого-нибудь родственника, она по иронии судьбы желала сейчас только одного — чтобы миссис Трентам не оказалась таковой.
Появившееся следующим утром в «Таймс» объявление о помолвке Кэти и Дэниела было встречено всеми сотрудниками 1-го магазина с большой радостью. Симон произнес тост в честь Кэти во время обеденного перерыва и сказал:
— Трумперы сделали это для того, чтобы быть уверенными, что она не уйдет от нас к Сотби или Кристи. — Все аплодировали, кроме Симона, который в это время говорил ей на ухо: — И вы как раз тот человек, который поможет нам пробиться наверх.
«Интересно, — подумала Кэти, — некоторые уже предопределили твои возможности еще до того, как это пришло тебе в голову».