— Я должен извиниться, мистер Трумпер, — начал он. — Мы не имели представления о том, что вы находитесь в Нью-Йорке, не говоря уже о нашем заведении. Мое имя — Джон Блуминдаль, а это мой маленький магазинчик, который вы обследовали, как я слышал.
— Это точно, — сказал Чарли.
И, прежде чем он смог продолжить, Блуминдаль добавил:
— Что ж, это справедливо, потому как я тоже прошелся с ревизией по вашим знаменитым «лоткам» на Челси-террас и позаимствовал у вас пару грандиозных идей.
— У Трумперов? — не поверил Чарли.
— Да, конечно. Вы разве не видели американский флаг в нашей центральной витрине, на котором все сорок восемь штатов представлены разными цветами.
— Да, — начал Чарли, — но…
— Это я украл у вас, когда ездил с женой, чтобы посмотреть празднование серебряного юбилея. Так что я в вашем распоряжении, сэр.
Теперь на лицах охранников светились улыбки.
В тот вечер Бекки и Чарли ужинали в доме у Блуминдалей, и Джон Блуминдаль допоздна отвечал на многочисленные вопросы Трумперов.
На следующий день владелец устроил для Чарли официальную экскурсию по «своему маленькому магазинчику», а Пэтти Блуминдаль знакомила Бекки с музеем искусства «Метрополитен», засыпая ее одновременно вопросами о миссис Симпсон, на которые Бекки совершенно не знала ответов, поскольку до приезда в Америку даже не слышала такого имени.
Трумперам было жаль расставаться с Блуминдалями, отправляясь в Чикаго, где у них был заказан номер в отеле «Стивенс». Прибыв в Город ветров, они обнаружили, что вместо комнаты в отеле их ожидают роскошные апартаменты, а также записка от мистера Джозефа Филда, владельца знаменитого магазина «Маршалл Филд», в которой он приглашал их к себе на ужин.
За ужином в доме Филдов на Лейк Шор-драйв, напомнив хозяину о рекламе его магазина, как самого крупного в мире, Чарли предупредил его, что Челси-террас на несколько футов длиннее.
— Да, но разрешат ли вам возвести двадцать один этаж, мистер Трумпер?
— Двадцать два, — возразил Чарли, не имея ни малейшего представления о том, что по этому поводу могут сказать в совете лондонского графства.
На следующий день Чарли пополнил свои коммерческие знания, осмотрев «Маршалл Филд» изнутри. Ему особенно понравилось, как выглядел дружно работавший коллектив сотрудников: все девушки были одеты в красивую форму зеленого цвета с буквами «МФ» на лацканах пиджака, рабочие — в одинаковые серые комбинезоны, а члены администрации носили темно-синие двубортные блайзеры.
— Это помогает покупателям быстро находить моих работников, особенно когда магазин переполнен, — пояснил Филд.
Пока Чарли был поглощен изучением работы магазина, Бекки проводила долгие часы в Чикагском институте искусства и возвращалась переполненная восторгами от работ Уэта и Ремингтона, чьи выставки, по ее мнению, непременно следовало устроить в Лондоне. В Англию она увозила по одной работе каждого мастера, но английской публике в ближайшие годы так и не придется увидеть ни картину, ни скульптуру, так как, едва только они будут распакованы, Чарли больше не выпустит их из своих рук.
К концу месяца сил у них уже не оставалось и уверены они были только в одном: им вновь и вновь захочется побывать в Америке. Но при этом они побаивались, что не смогут отплатить таким же гостеприимством, если Филды или Блуминдали надумают когда-нибудь оказаться на Челси-террас.
Однако Джозеф Филд попросил Чарли о небольшой услуге, и он пообещал, что лично займется этим делом, как только вернется в Лондон.
Слухи о любовной интриге короля с миссис Симпсон, которые вовсю смаковались на страницах американской печати, стали доходить до англичан, и Чарли очень огорчился, когда король в конце концов был вынужден объявить об отречении от престола. Королевская ноша неожиданно оказалась возложенной на неподготовленные плечи герцога Йоркского, который стал королем Георгом VI.
Другой новостью, которую Чарли увидел на первых полосах газет, был приход к власти Адольфа Гитлера в нацистской Германии. До него никак не доходило, почему бы премьер-министру Чемберлену не воспользоваться хоть раз аргументом улицы и не дать этому типу в зубы как следует.
— Невилл Чемберлен не лоточник из Ист-энда, — сказала Бекки в ответ на это. — Он премьер-министр.
— Тем более жаль, — проворчал Чарли. — Потому что именно это произошло бы с Гитлером, покажи он свой нос в Уайтчапеле.
Тому Арнольду нечего было особенно докладывать по возвращении Чарли, но по тому, как в последующие дни на него посыпались приказы и идеи, он быстро почувствовал, какое влияние визит в Америку оказал на их председателя.
— Торговый комитет, — предупредил Арнольд председателя на собрании в понедельник утром, когда Чарли закончил превозносить в очередной раз американские достоинства, — всерьез толкует о том, что война с Германией может иметь пагубные последствия для бизнеса.
— Так оно и будет, — заверил Чарли, усаживаясь за свой стол. — Если потакать этому типу. Но в любом случае Германия не развяжет войну против кого бы то ни было из британских союзников — она не осмелится. Вряд ли они забыли тот урок, который мы преподали им в прошлый раз. Итак, какие еще проблемы стоят перед нами?
— Более приземленные, — ответил Том с другого конца стола. — Я так и не нашел подходящую кандидатуру на должность управляющего ювелирным магазином после ухода в отставку Джека Слейда.
— Поместите объявления в коммерческих журналах и дайте мне знать, когда появится подходящий человек. Что-нибудь еще?
— Да, с вами просит встречи мистер Бен Шуберт.
— И что он хочет?
— Он еврей, бежавший из Германии, однако причину, по которой ему необходимо видеть вас, назвать отказывается.
— Тогда назначьте ему время, когда он свяжется с вами в следующий раз.
— Но он уже сейчас сидит в вашей приемной.
— В приемной? — повторил Чарли недоверчиво.
— Да, он появляется каждое утро и сидит молча чуть ли не весь день.
— Разве вы не сказали ему, что я был в Америке?
— Сказал, — ответил Том. — Но это, похоже, не произвело на него никакого впечатления.
— «Печатью страдания отмечено все наше племя», — пробормотал Чарли. — Пригласите его войти.
На пороге кабинета появилась и замерла в ожидании сгорбленная фигурка усталого человека, лет которому, как показалось Чарли, было ненамного больше, чем ему самому. Чарли встал из-за стола и предложил ему кресло возле камина, прежде чем спросить о деле.
Шуберт объяснил Чарли, что он был вынужден бежать из Гамбурга вместе с женой и двумя дочерьми после того, как многие его друзья бесследно исчезли в концлагерях.
Рассказ Шуберта о пережитом среди нацистов Чарли слушал молча. Его бегство и описание происходящего в Германии как будто сошли со страниц романа Джона Бакана и были гораздо более яркими, чем любая из газетных публикаций за последние месяцы.