— Нет, я о возрасте рисунков.
— Да я пошутил. На самом деле и возраст надписей весьма сомнителен. Но мы позволили себе пренебречь этим аспектом, поскольку возлагаем очень большие надежды на толкование надписей. Несколько из них были абсолютно точно добавлены позже. Они выполнены очень неряшливо или вообще нечитабельны. И все это какие-то непонятные языки. В общем, работы много.
— А почему этот проект находится под грифом секретности, да еще такой строжайшей?
— ООН интересуют отнюдь не надписи, несмотря на то что нам они кажутся столь загадочными. В пещере помимо них есть одно удивительное место. Это проход с очень странными, может быть, электромагнитными свойствами. Пока мы не можем сказать этого наверняка. Вот почему в проекте задействован Патрик. Он не только превосходный техник, но еще и обладает большим опытом полевых исследований.
— Эти электромагнитные свойства — что влияет… — она замолчала, заметив в лагере рейнджеров.
— Эти ребята работают на ООН и охраняют территорию, — пояснил Питер, пока они проезжали через ворота и двигались по лагерю. — Вы знакомы с легендой об эпидемии бешенства?
— Да, — Штефани улыбнулась. — Я — исследователь поведения животных. Будем знакомы. Честно говоря, это они хорошо придумали, потому что я разбираюсь в биологии.
— В биологии… Интересно.
— Ну, у меня всегда была слабость к этому. В университете я изучала биологию как второй основной предмет, потому что думала, это может пригодиться мне в коневодстве.
— Вы разводите лошадей?
— Нет, но ведь пути Господни неисповедимы, не так ли?
— А ведь ваши знания могут оказаться весьма полезны. Мэр приставил к нам своего помощника — биолога, который просто рвется в бой и хочет знать все подробности наших исследований.
— Ну, надеюсь, что на какое-то время моих знаний хватит, но не хочу вас обнадеживать зря, я же не специалист. Итак, мы остановились на проходе. Вы хотели что-то рассказать.
— Верно. Проход — это мы его так называем. Он правда странный: в темноте он кажется обычным проходом. Хотя эпитет «обычный» тоже несколько неточен, потому что необъяснимым образом воздух вокруг него светится голубым светом. Тем не менее коридор кажется проходимым. Но как только туда посветишь фонарем, он становится абсолютно черным. Не камень, а именно воздух становится черным и непрозрачным. Такое ощущение, что он не пропускает никакую форму излучения и энергии. Если пристально вглядеться в проход, то все равно ничего, кроме черноты, не видно. Даже эхолотом никак не измерить глубину этого коридора, словно там не отражаются никакие волны. Мы использовали даже робот «Пионер», но результат тот же. Все было хорошо, пока он не переступил порог этого прохода, Потом робот даже энергию перестал потреблять. Нам пришлось вытягивать этот прибор по-варварски, за кабель.
— А вы пробовали сами войти туда?
— Нет, и это самая большая проблема. Судя по отчетам, наш пастух именно потому и тронулся умом, что вошел туда. Патрик тоже по глупости решил попробовать и сунул голову в эту черноту. К счастью, длилось это всего лишь долю секунды, и мне удалось вытащить его оттуда. Тем не менее он пережил шок. Я даже подумал сначала, что у него сердечный приступ. Но, пролежав два дня и полностью забыв о тех событиях, Патрик оправился. Поэтому он и решил разыскать этого пастуха в надежде хоть как-то пролить свет на произошедшее.
— Бедный! Мне жаль его. Значит, входить туда опасно.
— Именно. Все, мы приехали. — Питер вышел из машины и несколько метров до входа в пещеру они прошли пешком. — До сих пор вы слушали мой рассказ настолько спокойно, будто все эти события самые заурядные.
— Я же не говорила, что верю каждому вашему слову.
— Да, на вашем месте я тоже не поверил бы.
За считанные минуты они преодолели последний горный отрезок и очутились непосредственно у входа.
— Это и есть та самая пещера? — спросила Штефани.
— Да, она самая.
— Тогда вперед! Я в нетерпении.
Патрик злился, что не взял «Лэндровер». Теперь же ему пришлось довольствоваться машиной, в которой было так мало лошадиных сил, что он не мог дождаться, когда же наконец нужно будет ехать под горку. Об обгоне в этой колымаге не стоило даже и мечтать.
К счастью, отрезок дороги был очень красивым, да и торопиться было некуда. Собственно, подумал Патрик, он располагает всем временем этого мира. По краям дороги часто встречались платаны с их большими светлыми листьями и пятнистыми стволами. Интересно, как долго уже существуют эти аллеи? Проезжая мимо уютной деревушки, Патрик прислушался к своему внутреннему голосу, остановился и зашел в кафе Столы и стулья были вынесены наружу и находились в полутени ив. Наслаждаясь мягким круассаном с маслом, Патрик отклонился на спинку стула и погрузился в мирную тишину. В кронах деревьев стрекотали цикады, а по ту сторону небольшого забора раздавалось журчание ручья — их в этой местности было не счесть. В нескольких метрах от кафе, на обочине пыльной дороги, полдюжины мужчин играли в шары. Медленно и осторожно они продвигались вперед. Изредка были слышны приглушенные удары шаров, сопровождаемые металлическим звоном, или радостные возгласы.
Эта картина показалась Патрику снимком вне времени. Так, ну, или почти так, это могло выглядеть абсолютно в любом веке. Мужчин абсолютно не волновали никакие офисные здания в Женеве. «Европейская организация по изучению и освоению космического пространства», Паленке, Лиссабон или странные секты в Париже. Они жили в своем собственном мире, существовавшем за тысячу лет до рыцарей и крепостей и за две тысячи лет до римлян и кельтов. Но, кажется, никто из них не замечал этого. Не было дела им и до потрясающей загадки в нескольких километрах от них. Этим мужчинам не нужно было раскапывать свое прошлое. Глядя на них, можно было подумать, что они жили в собственном, параллельном измерении. Патрик на секунду представил, что бы произошло, если бы сейчас здесь вдруг появился рыцарь в полном обмундировании? Скорее всего, он так хорошо вписался бы в пейзаж, что это не смутило бы ни местных жителей, ни его самого.
В конце концов Патрик снова отправился в Каркассонн, размышляя по пути о недавней остановке и удивляясь самому себе. Никогда раньше он не был ни романтиком, ни философом, но сейчас он почувствовал какое-то необъяснимое желание покоя. Или мира — это было бы более подходящее слово. Да, ему не хватало внутреннего мира. И, как странно, теперь он мог видеть многие вещи с новой точки зрения, оценивать их в более глобальном смысле. Вдруг все времена и континенты соединились, и корыстные стремления отдельно взятого человека показались абсолютно бессмысленными. А что, если смысл жизни не в достижении великих целей, а в гармонии с окружающим миром? «Что за бред! — мысленно выругался Патрик. — Словно кто-то хорошенько промыл мне мозги!»
После того происшествия в пещере с ним случаются странные вещи. Настало время посетить этот санаторий и найти пастуха, чтобы узнать, что же с ним произошло. А вдруг это всего лишь начало, и скоро сам Патрик станет сумасшедшим?