Он поднял бокал для следующего тоста.
— Ну да, даром ничего не бывает, правда? — Алекс подняла в ответ свой бокал.
Зазвонил сотовый телефон Руди. Он тут же взял его и минуту разговаривал на швейцарском немецком, потом положил телефон рядом со своим бокалом.
— Это Питер. Он хочет передать нам письмо. Сказал, что сейчас будет.
Руди придвинул свой стул к Алекс.
— Взгляни на письмо. Прочитай, а потом решишь, будешь ли мне помогать. И не волнуйся насчет Питера. Обещаю, я не скажу ему, кто ты. — Он слегка сжал руку Алекс. — Я ведь сдержал свое слово насчет Охснера? — Руди достал шариковую ручку и листок бумаги. — С этим тебе будет спокойнее. — Он вслух произносил то, что писал: «Я, Рудольф Тоблер, проживающий по адресу Нэгелиштрассе, 8, Цюрих, Швейцария, формальный владелец счета в цюрихском банке „Гельвеция“, счет номер…»
Он поднял взгляд на Алекс, прося о помощи. Она без колебаний назвала ему номер счета.
Руди улыбнулся.
— Видишь, какая у нас классная команда? — Он стал писать дальше. — «Настоящим заверяю, что согласен выплатить половину своего гонорара по этому счету, то есть два с половиной процента, Алекс Пейтон, гражданке США, проживающей в Цюрихе».
А закончил он словами: «Данное обещание имеет юридическую силу в соответствии с законами Швейцарии и не может быть аннулировано ни при каких обстоятельствах». Он передал бумагу Алекс.
Она внимательно прочла ее. А когда закончила и подняла глаза, то увидела седого высокого, элегантно одетого мужчину. Он направлялся к их столику.
Руди встал поздороваться с ним.
— Герр Кот, рад вас видеть.
Кот выглядел безукоризненно, как и положено типичному швейцарскому бизнесмену. Он него за версту несло чопорностью и трубочным табаком. Он что-то сказал на швейцарском немецком и вручил Руди конверт. На Алекс он так и не взглянул.
Прежде чем Питер ушел, Руди попросил его заверить подпись на документе, который он составил для Алекс. Руди аккуратно загнул верхнюю часть документа, чтобы адвокат мог видеть только подпись. Кот прочитал, достал из портфеля нотариальную печать и заверил ею документ.
«Неужели Руди попросил его захватить с собой печать?» — удивилась Алекс.
Как только Кот ушел, Руди надорвал конверт и вытянул из него меньший конвертик, запечатанный воском. На лицевой стороне было написано несколько строк от руки.
— Это от отца. — Руди прочитал вслух: — «Дорогой Руди, позаботься об этом вкладе. Уверен, что могу тебе доверять и что ты поступишь правильно». Странно, — пробормотал он, — звучит зловеще, как предсмертная записка.
Он так и сяк покрутил конверт. Потом взял со стола нож и подержал его на весу, как маленькую копию Эскалибура.
— Победитель…
Он аккуратно вскрыл конверт, не повредив печать, и вытащил единственный листок бумаги с машинописным текстом. Он поднял его выше, чтобы Алекс могла видеть, потом поднес листок к свету и внимательно рассмотрел его.
— Написано по-английски. Думаю, чтобы клиенту было понятнее.
Внизу страницы Алекс рассмотрела две подписи. Одна из них, безусловно, была «Рудольф Тоблер, Цюрих». Вторая, скорее всего, «Аладар Коган, Будапешт».
Руди положил выцветший листок на стол и стал читать вслух:
Декларация о счете № 2495, открытом в главном отделении цюрихского банка «Гельвеция» и зарегистрированном на имя Рудольфа Тоблера, проживающего по адресу: Шпигельгассе, 26, Цюрих, Швейцария.
— Это наш старый адрес, — пояснил Руди, и глаза его заблестели. — Это дом, где я вырос, потом мы переехали в Цюрихберг.
Он стал читать дальше:
1. Вышеуказанный счет является опекунским счетом, открытым на имя Рудольфа Тоблера, далее именуемого Опекуном, в пользу г-на и г-жи Аладар Коган, проживающих по адресу: улица Андраши, 6, Будапешт, Венгрия, далее именуемых Владельцами.
2. Этот счет является совместным нераздельным имуществом г-на и г-жи Аладар Коган. В случае их смерти средства на счете подлежат разделу в равных долях между всеми их детьми.
3. В случае смерти Опекуна формальное владение счетом переходит к его прямым наследникам без ограничения срока, до тех пор пока Владельцы не предъявят свои права на вклад.
4. В качестве вознаграждения за добросовестное управление данным счетом 5 % общей суммы вклада будет выплачено Опекуну или его наследникам при условии, что все средства по вкладу будут в должное время переданы Владельцам или их наследникам.
Подписано в Цюрихе, Швейцария, 22 мая 1938 года: Рудольф Тоблер, Цюрих, Аладар Коган, Будапешт.
Руди передал письмо Алекс.
— Это точно подпись моего отца. Но что это за номер счета? — Он указал на первую строку. — Тут только четыре цифры.
— Я уверена, что это тот самый счет, — ответила Алекс, — базовые цифры совпадают. Остальные просто с годами добавлялись.
Она взяла документ и внимательно прочла его.
— Ну что ж, наконец мы знаем имя владельцев: господин и госпожа Коган.
— Заметила, это еврейская фамилия? — сказал Руди. — Это объясняет, почему они открыли опекунский счет. И прежде всего, почему отдали свои деньги моему отцу.
— А вы обратили внимание, что кто-то подчеркнул слово «всеми»? К чему бы это?
Руди наклонился, чтобы посмотреть.
— Подчеркнуто теми же чернилами, которыми Аладар Коган написал свое имя, значит, он и подчеркнул. — Руди взял письмо из рук Алекс. — Возможно, он не доверял одному из своих сыновей или дочерей. Или боялся, что кто-то из них попытается прибрать к рукам все деньги.
— Как бы там ни было, — заключила Алекс, — это означает, что у него был не один ребенок. А это, в свою очередь, значит, что у нас больше шансов найти кого-то из них.
Алекс отметила про себя, что стала употреблять местоимение «мы».
— Давай им позвоним! — Руди достал телефон и стал набирать номер.
— Но здесь не указан номер телефона.
Руди улыбнулся.
— Не указан, но есть фамилия. И тебе лучше всех известно о справочной. — Он набрал три пятерки и стал ждать.
Во время разговора Руди по телефону Алекс уловила слово «Венгрия», произнесенное по-немецки. Потом Руди по буквам четко произнес: «К-о-г-а-н». Он поднял вверх скрещенные пальцы и откинулся на спинку стула в ожидании.
«Слишком просто, не правда ли?» — подумала Алекс. Если отцу Руди не удалось отыскать Коганов после войны, есть ли у них шанс найти их сейчас, в телефонной книге?
Алекс взяла со стола обязательство, дающее ей право на половину доли Руди. С подписью, печатью, заверенное нотариально, оно выглядело очень солидно.