— Когда человек покидает свое тело и уходит в астрал — вот я, например, постоянно в него ухожу, — ему не всегда удается вернуться назад. Ну, вот представьте себе, что вы сняли туфли и походили босиком, а потом ваши ноги уже в них не влезают, потому что расправились на свободе, и обувь кажется тесной.
Она разламывает свой круассан и сует мне половинку. Собравшись с духом, я спрашиваю, почти нормальным голосом:
— И что же со мной будет в таком случае? Я умру?
— Да. Или впадете в кому. Но такое случается довольно редко. Взять хоть тот же пример: через пару минут ноги остывают, чуть сжимаются, и все приходит в норму. Посмотрите на меня!
И она гордо возлагает руку на свой жирный бюст, обтянутый форменной почтовой тужуркой.
— Я уже десять лет выхожу из себя каждую ночь, и ничего — жива, как видите, и сижу тут.
— А что вы называете «уйти в астрал», объясните поточнее!
— Это значит сменить вибрационную сферу. Перейти в то измерение, где обитают неприкаянные души, эгрегоры, мыслеформы…
— Мыслеформы?
— Ну, вообразите, будто вы желаете кому-то навредить и даете волю своим фантазиям, видениям, снам, придумываете какой-нибудь персонаж… При этом всякий раз происходит как бы выброс СО2, который распространяется в атмосфере. Загрязнение не обязательно имеет место, — это смотря на кого попадешь. Есть нижний астрал, населенный всякой швалью, теми, кто лишился тела, но не желает терять связь с материальным миром; или теми, кто отвечает гадостями на вопросы во время спиритических сеансов. А есть верхний астрал, где существа высшего порядка трудятся над созданием идеальной гармонии между нашими мирами. Вот в него-то вы и угодили прошлой ночью. Со мной тоже такое случалось, правда, всего один-два раза, потому-то я и знаю, что вы перечувствовали. Признайтесь, это ведь совсем непохоже на то, что мы видим здесь, на земле?
— А вы замужем?
Этот вопрос вырвался у меня как-то нечаянно, и я тотчас пожалел о нем, но она, не ответив, переадресовала его мне. Я сказал, что живу с женщиной, которую люблю.
— Н-да, это проблема, — вздыхает она. — Хорошо еще, что малышка пока никого не видит, кроме своего Гийома. Весь остальной мир вокруг вас для нее не существует, она и знать не знает, что на свете есть такой Жан-Люк Тальбо; сама-то она пребывает в своем Средневековье. Но долго так продолжаться не может.
— Что это значит?
Мари-Пьер больно тычет пальцем мне в грудь.
— Это значит, что теперь она навсегда прилепилась к вам, старина. Вы освободили ее из башни, откликнулись на ее зов и переспали с ней, как прежде: отныне ее дух будет вертеться вокруг вас, как сучка, сорвавшаяся с поводка.
От испуга я разжимаю руку (половинка круассана шлепается на пол) и спрашиваю сиплым шепотом:
— Это еще что за мерзость?
— Можете говорить нормально. В данный момент, на время беседы, я взяла вас под свою защиту, и мы находимся в звуковой изоляции, но чем скорей Изабо настроится на вибрации Гийома, тем легче ей будет услышать оркестр, в котором он играет. И сам оркестр, и его почитателей… Хочу вас предупредить: она ревнива, и в ревности страшна как легион ведьм. Так что, если дорожите своей Коринной, подготовьте ее.
Я принимаю этот новый удар с хладнокровием, поразившим меня самого. И только через пару минут до меня доходит, что я ни разу не произнес в присутствии почтальонши имя своей подруги. Непонятно, где она его разузнала — то ли в своих астралах, то ли при доставке почты к нам домой, но сейчас главное не в источнике информации, а в ее последствиях. И я спрашиваю, силясь говорить спокойно:
— Подготовить — к чему?
— К жизни втроем. Изабо вас больше не отпустит, ведь вы уже сказали ей «да». У вас был выбор, и вы его сделали, теперь вините во всем самого себя.
Я вцепляюсь ей в руку.
— Скажите правду! Коринне грозит опасность?
— Пока не знаю, рано судить. Однако советую вам скорее посвятить в это дело вашу подругу, чтобы ее собственные покровители упрочили ее защиту. Поймите наконец: Изабо вовсе не злая; с тех пор как вы ее освободили, она — воплощение любви и счастья. Но даже самая чистая любовь неизменно влечет за собой те или иные напасти, и тут уж ничего не поделаешь. От них и самая прочная защита не всегда защищает.
— Что вы хотите этим сказать?
— Что вам, Жан-Люк, лучше последовать моему предписанию: терапия фифти-фифти.
Я недоуменно поднимаю брови.
— Определите раз и навсегда границы ваших отношений. По понятиям Изабо, в любви главенствует мужчина. И пусть она вот уже шестьсот лет как мертва, но это вовсе не означает, что она откажется от устоев и обычаев своего времени. Так вот, если вы не хотите, чтобы она вам докучала с утра до ночи в вашем, настоящем времени, назначайте ей свидания с ночи до утра в ее, прошедшем. А теперь мне пора почту развозить.
Спрыгнув с табурета, она перегибается через стойку, чтобы чмокнуть в щеку хозяина, выходит и зигзагами пробирается между людьми, идущими с рынка. Я догоняю ее на улице.
— Мари-Пьер! Но ведь это вы впарили мне в мозги эту девицу, мне-то она ни с какой стороны не нужна! Я налоговый инспектор, у меня семья, требующая забот, я вполне счастлив и доволен тем, что имею. Ясно вам? Если ваша фантометка действительно угодила в мои объятия, заберите ее обратно, и дело с концом!
Толстуху не смущает мой сердитый взгляд, она тычет пальцем в свою каскетку:
— Видите, что там написано? — «Почта»! Вот я и доставила вам почту из прошлого, а вы ее приняли, теперь и расхлебывайте сами последствия своего выбора.
— Да ничего я не выбирал!
— Ладно, Жан-Люк, мужайтесь! Хватит робеть, вперед!
И она трясет меня за плечи, словно тренер подбадривающий своего питомца-чемпиона.
— Разве то, что с вами случилось, такая уж трагедия? Совсем наоборот: это замечательная история, которая некогда скверно кончилась, а теперь, благодаря вам, приходит в норму. Сами увидите, как здорово это вас облегчит в кармическом плане.
— Не понимаю, о чем вы?
— Не хотелось бы вас огорчать, но карма Гийома — настоящий мешок дерьма, и тому, кто ее получит, не позавидуешь. Вчера вечером, когда я пришла домой, мне удалось к нему подключиться. Ну, скажу я вам, такого бабника свет еще не видывал! И всегда один и тот же сценарий: соблазнить чью-нибудь супругу, дать себя застукать в ее постели и вовремя сбежать. Так что, от вас, может быть, ждут освобождения еще десятки таких Изабо.
— Ну, это уж не мои проблемы, черт подери!
— Как сказать… Подумайте хорошенько, не случалось ли Жан-Люку Тальбо в его нынешней ипостаси предавать или бросать кого-то? Может, в этом-то и вся загвоздка? Ну, пока, удачного вам дня!
Полчаса, не меньше, я бродил по улицам, куда глаза глядят, с ранцем в руке и с туманом в голове. Ожидая звонка от Коринны и запрещая себе звонить ей. Она этого не хотела, но, вполне возможно, была сбита с толку точно так же, как я, и так же блуждала сейчас по городу, надеясь на мой звонок.