Перед этим мысль о Мауре мелькнула у меня лишь на секунду. И вот теперь все привычное снова нахлынуло на меня. Я пока не хотел с ней встречаться, даже думать об этом не желал.
– Она просила что-нибудь передать?
– Только чтобы вы связались с ней, когда вернетесь. Как я понимаю, у вас нет новостей по поводу того дела?
Это было так давно, тысячу лет назад, я сперва даже не понял, о чем она говорит…
– Ну по поводу того дела, дела вашего дядюшки?
– А-а, нет. Ничего нового. Да я пока и не жду.
– Ну разумеется. Такие вещи требуют времени.
Говоря о «таких вещах», она понизила голос, а потом снова заговорила громко:
– Ну ладно, идите. Но не вздумайте ужинать. И не вздумайте преподносить ей сюрпризы, а то как бы самому не нарваться на какой-нибудь сюрприз! – И она игриво подтолкнула меня локтем.
Я задумчиво побрел по улице, и знакомые заботы зажужжали у меня в голове. Они были все те же – нерешенные, непереваренные. А потом я дошел до телефонной будки, вытащил листок, который Канлиф вырвал из своего блокнота, и с энтузиазмом набрал номер.
– Алло! Говорит Николас Вистлер.
– Кто? – переспросил он. – А, так вы вернулись? Прекрасно. Минутку. – И на минутку исчез. – Очень рад слышать ваш голос, – приветливо сказал он, возвратившись. – Все прошло, как было запланировано?
– Да, была пара неприятных минут, но никаких сбоев. Привез все, что надо.
– Чудесно. Только, по-моему, не стоит это обсуждать по телефону.
– О'кей. Хотите, чтобы я прямо сейчас к вам подскочил?
– Нет, не надо, – медленно сказал он. – Не думаю, что это так срочно. Встретимся утром в моем офисе.
– Ладно, – разочарованно протянул я.
– Надеюсь, что ничего такого не случилось… ничего такого… непредвиденного?
– Да нет. Просто я слишком долго таскался с этой фигней. Я думал, это срочно.
– Конечно. Так оно и есть. Мы встретимся завтра, мистер Вистлер. В девять часов утра. Всего доброго. – И трубка щелкнула.
Лицо мое в круглом зеркальце выглядело глупым и разочарованным. Я повесил трубку и вышел из будки. Выпивать было слишком рано. И я потащился со своим путеводителем обратно, пить чай.
Ночью я снова проснулся с пересохшим горлом, но не смог заставить себя подняться. Почему-то на меня навалилась дикая тоска. Тысячи всяких подозрений роились в мозгу. И, перевернувшись на спину, я стал размышлять.
В этой комнате побывала Маура. Ровно неделю назад. Она тогда сказала, что ее впустил тот тип с первого этажа. Я чувствовал – что-то здесь не так, но тогда не мог понять, что именно. А теперь понял. Ведь он же глухой. Не тугой на ухо, а по-настоящему глухой, как тетерев. Чтобы привлечь внимание этого самого мистера Ларкина, нужно маячить перед ним, пока не затошнит. А по ее словам выходило, что именно он услышал звонок и открыл ей дверь.
Потом я стал думать про Канлифа. Мой звонок непременно должен был его удивить. Ведь он не мог знать, что я вернулся. И большинство других об этом тоже не знало. Включая Мауру. Но та вроде бы звонила – интересовалась.
«Да нет, – подумал я, – зачем же Мауре впутывать меня в такое рисковое дело?» Впрочем, по словам Канлифа, не такое уж оно и рисковое. Это и правда было не слишком опасно и могло оказаться чем-то гораздо более интересным, стоящим и заманчивым, чем наклеивание марок у Хрюна.
Но как же Маура снюхалась с Канлифом? Он дает ссуды под процент. Но она вроде никаких денег не занимала. И ни разу не упоминала ни одного эпизода, который был бы как-то с ним связан. Она работала машинисткой в Вест Энде, в агентстве по продаже недвижимости.
Я перевернулся на другой бок и попытался уснуть, но сразу понял, что пока не выпью, мне это не удастся. И тогда я встал, опрокинул рюмочку, вернулся в постель и забылся тяжелым сном.
Когда я проснулся, солнце сияло на цветочных горшках миссис Нолан, а сама эта жизнерадостная дама, гремя посудой, пела где-то там, внизу. Я чувствовал себя очень свежим и энергичным. «А, собственно, почему бы и нет?» – подумал я и спрыгнул с постели. Я проник за «железный занавес», да попутно еще и крутанул роман. Я вернулся обратно с секретными документами, скажем прямо, с богатым уловом. Я швырнул ко всем чертям свою старую жизнь, а новая, какой бы она ни была, может оказаться только лучше прежней. Что же касается Мауры, то она просто девчонка с ярким воображением, обожающая всюду совать свой нос. В общем-то, все к лучшему.
Впрочем, о Мауре еще будет время подумать. А сейчас нужно заняться делами, которые ждут меня сегодня.
Ночная тоска, видимо, была последней отрыжкой от сливянки. Я оделся, позавтракал, влез в машину и, ловко лавируя по оживленным улицам, в прекрасном настроении ровно в девять подкатил к Фрэнсис-стрит.
Булка еще не объявилась, но дверь в кабинет Канлифа оказалась открытой, и он крикнул мне оттуда:
– Это вы, мистер Вистлер? Входите, пожалуйста.
Он был еще в пальто, и я скромненько выложил перед ним «Норстранд», а он взял меня за обе руки и, не произнося ни слова, как-то удивительно улыбался и глядел мне прямо в глаза.
– Вот видите, – сказал он наконец, выпуская мои руки и берясь за «Норстранд», – я же вам говорил, что все будет в порядке. Я ни минуты не сомневался, что вы с этим справитесь.
– Конечно, – ответил я, небрежно опускаясь в кресло. – Была, правда, парочка тревожных минут, но… Мистер Павелка тоже придет?
– Мистер Павелка подыскивает место для своего завода, – улыбаясь, сказал он. – Думаю, что в данный момент он находится в Ирландии. Как вы могли заметить, у него самые грандиозные планы, связанные с этим… этим новым способом…
«Норстранд» был уже раскрыт, и он, так же, как раньше я, водил пальцем по форзацу.
«Ирландия, – подумалось мне, – осмотр завода, агентство по продаже недвижимости, Маура…» И тут же я совершенно четко увидел, как все это было – как Павелка со своим складчатым бульдожьим лицом серьезно излагает, что ему надо, а Маура ему. «Стекольный завод, говорите? Я думаю, мистер Павелка…» – и шарики у нее в мозгу так и крутятся, так и вертятся…
Теперь все встало на место, и я ухмыльнулся Канлифу со своего кресла, а тот поднял глаза от «Норстранда», перехватил мою ухмылку и сказал:
– Да, мистер Павелка – человек импульсивный. Но вы можете быть польщены его доверием.
А я и был польщен. По-настоящему растроган. «Вы мне нравитесь, – сказал он мне тогда. – Вы очень похожи на своего отца». Я рассказал Канлифу обо всем, что со мной было в Праге, опустив, разумеется, всякие частности, а он тихо слушал и не мигая глядел на меня своими большими серыми глазами.
– Да, – наконец сказал он, – все было действительно так, как планировалось. Мы, естественно, обо всем информированы. А теперь, – продолжал он, засовывая «Норстранд» в свой портфель, – я должен это кое-кому передать.