— Поэтому вам и нужен был преобразователь, — перебил его Данфи.
— Верно, — согласился Гомелес.
— Значит, все ваши игры с телескопом…
— …не более чем уловка, предназначенная для приобретения анализатора спектра, — ответил Гомелес, вставляя батареи в маленький передатчик на столе. — Их хватит примерно на шесть-семь часов. К тому времени мы будем уже далеко.
Гомелес вынул из верхнего ящика стола ножницы, нагнулся, перерезал ленту браслета и бросил его на пол.
Старик показал им подземный коридор, в который можно было попасть через замаскированную дверь на первом этаже башни в западном крыле виллы. По коридору они прошли на второй уровень подвала, где на узких рельсах стоял электровагон, рассчитанный на четырех человек. Гомелес велел им пройти мимо и следовать вдоль путей внутрь слабо освещенного тоннеля.
— Вам что-нибудь известно об архитектуре подземных оборонительных сооружений? — спросил он.
Данфи отрицательно покачал головой.
— Это еще одно ваше хобби?
— Швейцарцы просто помешаны на подобных вещах, — объяснил Гомелес, немного замедляя движение кресла, чтобы Данфи и Клементине было легче за ним поспевать. — Вся страна буквально источена тайными подземными ходами. Целые горы выдалбливались изнутри, чтобы в них можно было расположить танки, ракеты и истребители. Туннель, по которому мы сейчас следуем, построен ВВС. В случае вторжения в Швейцарию вилла Мунсальвеше должна стать местом размещения ставки генерального штаба страны.
— И куда он ведет? — спросил Данфи.
Гомелес пожал плечами.
— В Иль-Фуорне есть шале. По крайней мере строение выглядит как шале. Там туннель, который выходит на поверхность.
Данфи поморщился.
— Вот там-то они и будут нас ждать, — сказал он. — Маловероятно, чтобы подобное строение оставили без охраны.
— Естественно, там охрана, — согласился Гомелес. — Но мы туда все равно не пойдем. Поэтому охраняют его или нет, для нас не имеет никакого значения.
Они шли еще минут двадцать, когда Гомелес вдруг нажал на тормоза на своем кресле.
— Ну вот. — Он указал на железную лестницу, поднимавшуюся по гладкой бетонной стене по направлению к вентиляционной шахте. — Если вы поднимете меня, мы сможем отсюда выйти. За вентиляционными шахтами не ведется наблюдение — их слишком много. Да и в любом случае они никогда не создавали никаких проблем.
Взгромоздив Гомелеса к себе на спину, Данфи начал медленный подъем по лестнице. Сзади вдруг раздался тревожный шепот Клементины.
— В чем дело? — спросил он.
— Высота, — выдохнула она. — У меня с ней проблемы.
И в самом деле, вентиляционная шахта оказалась значительно длиннее, чем предполагал Данфи. Он спросил у Гомелеса:
— И сколько до верха?
— Тридцать футов, — ответил старик, а затем шепотом добавил: — А может быть, и метров.
Наверное, все-таки метров…
Когда они наконец достигли верха, мышцы Данфи дрожали от напряжения, и он боялся, что не сможет поднять вентиляционную решетку. Но волноваться о решетке не стоило. Как он вскоре обнаружил, она была сделана с характерной швейцарской основательностью. Ее удерживали только три фиксатора. Их без труда можно было открыть одними большими пальцами. Сдвинув решетку в сторону, Джек, полностью обессиленный, вылез на поверхность. Минуту спустя появилась и Клементина, белая как полотно.
Данфи оглянулся по сторонам. Было три часа утра и темно, хоть глаз выколи.
— Где мы? — спросил Данфи.
— Рядом с тропой, — ответил Гомелес. — По ней мы выйдем на дорогу, и, возможно, нас кто-нибудь подвезет. В любом случае Иль-Фуорн находится всего в нескольких милях отсюда. Вы сможете найти там автомобиль и вернуться сюда за мной.
Они отправились в путь. Данфи нес Гомелеса. Когда они в конце концов добрались до дороги, солнце уже вышло из-за гор, осветив темноту, но не рассеяв ее. Джек остановился у обочины, держа портфель в одной руке, и подняв большой палец второй в надежде, что кто-нибудь из немногочисленных водителей, в этот час проезжавших здесь, подберет их. Он замерз, устал и беспокоился, как бы на дороге не оказался кто-то из работающих на вилле. Если бы случилось что-то подобное, могла бы завязаться перестрелка. По прошествии какого-то времени Клементина порекомендовала ему отойти и сесть в сторонке вместе с Гомелесом, который уже сидел, прислонившись к дереву.
— Позволь мне попробовать, — предложила она. И опершись на бедро, подняла большой палец вверх.
Буквально через минуту рядом с ними затормозил грузовик. Водитель был явно разочарован, увидев, что Клементина не одна, а в сопровождении двух мужчин, но сотня франков, которые ему протянул Данфи, мгновенно умиротворили его.
— Benvenuto al bordo! [109] — воскликнул он и, включив зажигание, помчался в сторону Италии.
Опасения Данфи по поводу того, что Гомелеса могут не пропустить через границу, не оправдались. Одинокий пограничник, встретивший их в Глоренце, сделал вид, что девяностодвухлетний пассажир с паспортом, просроченным на целых пятьдесят семь лет, его немного беспокоит, но все признаки беспокойства мгновенно испарились, как только Джек протянул ему стофранковую купюру. Через несколько минут они уже ехали по направлению к Больцано.
В Больцано они приобрели пару чемоданов, кое-что из одежды и сели на первый поезд до Триеста. Разместившись вместе с Клементиной и Гомелесом в купе первого класса, Данфи вслух задался самым главным вопросом: каковы на самом деле цели «Общества Магдалины»?
Гомелес не отрываясь смотрел в окно на бесконечное поле подсолнухов.
— Они очень изменились, — произнес он. — В прежние времена цели у них были…
— Благородные? — подсказала Клементина.
Гомелес кивнул:
— Думаю, да. Они боролись с инквизицией. Пытались противостоять террору. Но что-то случилось, и то, что начиналось как религиозная битва, закончилось обычной битвой за власть. Впрочем, это неудивительно. Состояние «Общества Магдалины» огромно.
— Я не могу понять одного, — сказала Клементина, — каким образом они надеялись установить монархию? Монархию в прямом смысле слова. Они явно отстали от времени.
Гомелес мрачно усмехнулся и покачал головой:
— Не уверен. Боюсь, они всегда шли в ногу со временем. Вы забываете о том, каким удивительным очарованием обладает монархическая идея и как она притягательна. Вспомните, что происходило, когда погибла принцесса Диана. Вся Европа встала на дыбы. Поэтому я не думаю, что реализовать этот их проект было бы так уж трудно. По крайней мере не так трудно, как объединить Европу. В тех немногих случаях, когда я пытался обсуждать с ними упомянутую тему, мне отвечали, что вопрос заключается лишь в правильной организации очередной предвыборной кампании. Схема та же: грандиозная рекламная кампания, лоббирование по всем возможным каналам, а где нужно, и подкуп влиятельных лиц. В конце концов во всех странах Европейского Союза будет проведен референдум. Европа — континент в основном христианский, и монархию предполагалось ввести чисто символическую, «конституционную», которая должна стать чем-то вроде вдохновляющей идеи для дальнейшего развития ЕС.