— Надпись на мешочке сделана кириллицей?
— Ага.
— Алеуты до сих пор ею пользуются?
— Нет, дети читают и пишут по-английски.
— А что в мешочке?
— Возможно, кости для гадания.
— Его одежда… — Хэнли замолчала, склонив голову набок. — Опушка, ожерелье, ракушки. Все это больше пристало женскому наряду, нежели мужскому. Или я ошибаюсь?
— Нет. Ты права.
— Тогда что это означает?
— Возможно, что он был гомосексуалист. Или трансвестит.
— Гей?
Как многие шаманы. Но дело не в этом. Ожерелье выполнено из раковин красной шипастой устрицы. Устрицы — гермафродиты: сегодня — мужская особь, на следующий год — женская. Устрицы символизируют двойственную сущность шамана.
Хэнли протянула руку, собираясь коснуться мумии.
— Не делай этого! — Нимит схватил ее за запястье. Кожа на его ладони была удивительно мягкой для человека, много работающего руками.
— Ты боишься шамана?
— Да, черт возьми, боюсь. А еще помню, что существует Акт о защите и сохранности захоронений коренных жителей.
— Извини. — Хэнли мягко высвободила запястье. — Я должна взглянуть. Деформация позвоночника…
Она приподняла голубую ракушку левой глазницы с мумии.
Нимит содрогнулся.
Хэнли осторожно убрала правую ракушку и приблизила фонарь к лицу шамана. Увиденное повергло ее в оцепенение. Глазницы были точь-в-точь такими же, как у троих погибших ученых.
— Комиссия по наследию местных племен не обрадуется, узнав, что вы потревожили останки, — прозвучал в радиоэфире голос Маккензи.
Хэнли нервно затеребила мешочек шамана, который спешно схватила, перерезав ремешок, запечатала в полиэтиленовый пакет для образцов и сунула в карман, как только Нимит отвернулся и пошел к выходу из погребальной пещеры.
— Однако в данных обстоятельствах вы заслуживаете похвалы, Джесси, — вмешался Верно. — Bien fait. Хорошая работа!
Маккензи возразил:
— Похоже, вы слишком доверяете своей интуиции, доктор Хэнли. Нам еще многое выскажут по этому поводу члены Комиссии. Так что с сего момента, пожалуйста, ведите работу более осторожно.
— Я так и собираюсь поступить, — буркнула Хэнли, уязвленная упреком. — Сожалею.
— Ну конечно, вы будете осторожны, — подтвердил Верно, стремясь смягчить тональность разговора. — Итак, что мы поведаем сотрудникам о ваших успехах?
— Есть хорошая новость. Чем бы он ни был, это не синтезированный супервозбудитель двадцать первого века. Теперь мы знаем, что микроб существовал не более двухсот лет назад и убил местного шамана. Не исключено, что именно с ним столкнулись ваши коллеги во время полевых работ.
— Удивительно, — вздохнул Маккензи.
— Похоже, возбудитель дожидался своего часа в каком-то организме. Так случалось раньше. Например, с вирусом Эбола в Конго.
— Господи Иисусе, — прошептал Верно.
— Так или иначе, он естественного происхождения и обитает в чем-то на льду.
— Да, — заметил Верно, — и вполне возможно, что вы направляетесь прямо навстречу ему. Будьте осторожны, ша chere.
— Буду, — пообещала Хэнли.
Маккензи и Верно отключились. Джесси взглянула на сидящего за рулем Нимита, включила ноутбук и сделала запрос по арктическим озерам.
Они тут же нашлись, правда, не на льду, а под — термокарстовые озера. Анализ воды, взятой с глубины двух миль, показал наличие… «Микробов!» — прочитала Хэнли вслух.
Скрежет, подобный трубному реву слонов, перерос в стук, похожий на дробь гигантского дятла, и затем во что-то напоминающее скрип огромных половиц. Хэнли подпрыгнула и от испуга проверила огонек, сигнализирующий об опасности. Тот светился успокаивающим зеленым цветом.
Нимит рассмеялся:
— Это всего лишь льдины. Они трещат, наезжая друг на друга, раскалываются и образуют заторы. — Джек на миг отпустил руль и продемонстрировал руками, как это происходит. — Напоминает смещение тектонических плит.
На экране компьютера замигало сообщение о поступившем письме.
Хэнли вступила в переписку с Джеком.
МАМА!
Да, сынок?
Что происходит?
Я на ледяном поле, в машине со множеством громадных колес.
Какого размера?
Как у грузовика, который тебе подарили на трехлетие.
Там страшно?
Ужасно… красиво.
Ой, ну МАМ. Слушай, папа хочет с тобой поговорить.
— Вот дерьмо, — пробормотала себе под нос Хэнли.
Джесси! Сегодня на моей лужайке остановилась машина с двумя репортерами, они спрашивали, где ты и чем занята. Что, черт побери, им отвечать?
Скажи им, что мы с тобой не разговариваем.
Это недалеко от истины.
Если они не успокоятся, скажи, что я храню врачебную тайну. Отправь их к Мансону.
Я постараюсь, но если они начнут донимать Джоя, я расколочу им фары.
В добрый час. Поцелуй за меня Джоя на ночь.
Тедди Зейл спросил, как у них дела. Джек подкорректировал курс, равняясь на сигнал глобальной системы навигации. Передатчик, установленный в фургоне, автоматически поддерживал связь со станцией и одновременно служил вторым радиоканалом. В машине имелось и третье — резервное — радиоустройство, но оно было отключено. Чаще всего Джек и Хэнли пользовались трансиверами, встроенными в шлемы.
— Надеюсь, мы не мчимся на свидание с торосами, — забеспокоилась Хэнли, вглядываясь в «качалку», бегущую впереди, словно электронная зверушка.
— Есть более опасные места, где они могут появиться, — ответил Нимит.
— Да? Какие, например?
— Позади нас.
На белом поле выделялся черный холм. «Гора Маккензи», — сказал Нимит.
Без ориентира для сравнения Хэнли трудно было определить, насколько высока эта гора и на каком расстоянии от машины находится. Через несколько минут Нимит припарковал фургон в районе шести желтовато-зеленых меток.
— И куда, черт возьми, ты меня завез? — полюбопытствовала Хэнли.
— В самый центр пустоты. Мы одни посреди океана, раскинувшегося на две тысячи миль вокруг.
— А до Лос-Анджелеса сколько?
Он задумался.