Несмотря на то что я живу на всем готовом, еще и деньги за это
получаю. — Он на мгновение умолк и принялся крутить в пальцах
дольку апельсина. — Ты ведь знаешь, как приятно посылать домой
деньги.
212 --©о
Э ЛИ ТА
Я видела, что он думает о матери и шестерых братьях и сестрах. Он
заменил младшим детям отца. Наверное, от этого скучал по дому
еще больше, чем я.
Аспен между тем откашлялся и продолжил:
—
Но есть и другие вещи, про которые я никогда бы не
подумал, что они могут прийтись мне по вкусу. Мне нравится
армейская дисциплина и уклад. Приятно, что я приношу пользу. Я
чувствую... удовлетворение. Многие годы я маялся, пересчитывая
скот или прибираясь в чужих домах. Теперь у меня есть ощущение,
что я занимаюсь своим делом.
—
Значит, твой ответ «да»? Тебе нравится?
—
Целиком и полностью.
—
Но ты не любишь Максона. И я знаю, что ты не в
восторге от порядков в Иллеа. Мы с тобой говорили об этом дома.
А теперь еще вся эта история с беднягами с юга, исключенными из
своих каст. Ведь это тоже не дает тебе покоя.
—
Я считаю, что это жестоко, — кивнул он.
—
Как же тогда тебе может нравиться защищать все это?
Ты сражаешься с повстанцами, чтобы обеспечить безопасность
короля и Максона. Это ведь они всем заправляют. Так как же ты
можешь любить то, чем занимаешься?
Он с задумчивым видом снова принялся жевать.
—
Даже не знаю. Наверное, это прозвучит глупо, но... в
общем, как я уже сказал, у меня появилось ощущение
осмысленности моего существования. И увлеченности тем, что я
делаю, и способности как-то изменить свою жизнь. Может, Иллеа
и не идеальна. На самом деле она очень далека от идеала. Но у меня
есть... есть надежда, — закончил он. Мы оба затихли. — Мне
кажется, что жизнь налаживается, хотя, по правде говоря, я не
настолько хорошо знаком с нашей историей, чтобы это доказать. И
полагаю, что со временем станет еще лучше. Возможности для
этого есть. И потом, это глупо, но это моя страна. Я отдаю себе
отчет в том, что в ней не все гладко, но это не значит, что
анархисты могут вот так взять и захватить власть. Смешно звучит?
213
КИР А КА С С
Я жевала хлеб и размышляла о словах Аспена. Они напомнили мне
о тех временах, когда мы с ним сидели в домике на дереве и я
спрашивала его о разных вещах. Даже если не соглашалась с его
мнением, оно помогало мне лучше все понять. Впрочем, в этом
вопросе у меня не было с ним разногласий. Напротив, разговор
помог увидеть то, что, пожалуй, все это время было у меня в
сердце.
—
Нет, вовсе не смешно. Наоборот, вполне логично.
—
И как, это помогло тебе разобраться в своих мыслях?
—
Да.
—
Расскажешь?
—
Еще не время, — улыбнулась ему я.
Впрочем, Аспен был далеко не дурак, и, судя по его
печальному взгляду, не исключено, что он и сам уже обо всем
догадался.
—
Сложно все, да? — Он провел пальцами по моей руке,
потом покрутил браслет на запястье.
—
Ужасно.
—
Иногда у меня возникает чувство, будто наши жизни
так переплетены, что этот узел распутать невозможно.
—
Точно, — кивнула я. — Столько всего с тобой
связано. Без тебя чувствую себя потерянной.
Аспен притянул меня, провел ладонью по виску, потом по щеке:
—
Значит, нам просто не нужно его распутывать.
Он поцеловал меня очень бережно, будто боялся, что
излишний напор разрушит этот миг и все испортит. Может, и так.
Медленно опустив на подушки и не выпуская из объятий, он
принялся покрывать меня поцелуями. Его руки скользнули вниз,
повторяя очертания тела. Это ощущение было таким знакомым,
таким уютным.
Я запустила пальцы в его коротко стриженные волосы. Раньше, до
армии, они были длиннее, падали мне на лицо и щекотали, когда
мы целовались. Руки Аспена стали более мускулистыми и
крепкими. Он даже прижимал меня к себе по-другому. В его
214 --©о
Э ЛИ ТА
манере делать это теперь чувствовалась какая-то новая
уверенность, возможно связанная с его превращением в Двойку.
Время пролетело незаметно, и Аспен проводил меня до двери. На
пороге он задержал меня долгим поцелуем, так что даже чуть-чуть
закружилась голова.
—
Я постараюсь в ближайшее время устроить нам еще
встречу, — пообещал он.
—
Буду ждать. — Я уткнулась в него, пытаясь продлить
этот последний миг. Потом, чтобы не подвергать нас опасности,
ушла.
Служанки готовили меня ко сну. Я пребывала в состоянии
какого-то оцепенения. Раньше Отбор представлялся мне всего
лишь выбором между Максоном и Ас- пеном. Теперь же, хотя мне
и без того было нелегко принять решение, к этому добавилось еще
множество других вопросов. Кто я, Пятерка или Тройка? Когда все
будет кончено, кем я стану, Двойкой или Единицей? Кем я про-
живу остаток жизни — женой офицера или короля? Отойду ли в
тень, где мне всегда было так уютно, или заставлю себя стать
центром всеобщего внимания, что меня всегда пугало? Смогу ли я
быть довольна своим выбором? Смогу ли не возненавидеть ту, с