Ширинка у него вздувается, взгляд становится отсутствующим. Наконец Пак снова смотрит на Клэр.
— А знаешь, я ведь могу снять с тебя кандалы. Мне это совсем не трудно.
Пак делает шаг вперед, и стены пещеры внезапно сжимаются вокруг девушки.
Все жители убежища носят на поясе рации, и именно в этот момент рация Пака оживает. Кто-то его зовет.
— Что такое? — с отвращением выплевывает он.
Возникли какие-то трудности с доставкой нитроглицерина. Нужна помощь.
— Уже иду, — отвечает Пак, прикусывая антенну.
— Я расскажу обо всем Джереми, — говорит Клэр, просто для того, чтобы хоть что-нибудь сказать, чтобы он не пялился на нее молча.
— Дитя мое, думаешь, твой драгоценный дядюшка здесь главный? Да, ему бы этого хотелось. Очень хотелось бы. Но нет, главный здесь совсем не он. Хотя твой родственничек каждую секунду старается показать мне, какая он важная шишка.
— Тогда кто же здесь главный?
Глаза Пака словно пульсируют, его волосы полыхают белым огнем, лицо лишено всякого выражения.
— Балор.
На четырнадцатый день рождения отец подарил Патрику свой «моссберг». Ореховое цевье, рифленое ложе, голубоватый металл, потертый кожаный ремень. Когда Патрик берет винтовку в руки и вдыхает аромат оружейной смазки, ему сразу же вспоминается Калифорния. Как на рассвете отец приходил к нему в комнату и тихонько будил: «Давай просыпайся». Внизу на кухне уже ждала яичница с беконом. Они надевали ярко-оранжевые жилеты и шляпы. На переднем сиденье грузовика стоял термос с горячим кофе. Пустое шоссе, проселочные дороги, дремучий темный лес; они идут пешком по тропинке, а горизонт только-только окрашивается розовым.
Еще в августе Патрик отправил самому себе на новое место посылку с кое-какими книгами, одеждой и этой винтовкой. Отец то и дело повторял, как славно в Орегоне охотиться, будто Патрик ехал на каникулы.
Теперь «моссберг» лежит в багажнике грузовика, а Патрик втиснулся на заднее сиденье между двумя парнями. Всего их пятеро, за рулем Макс. Джинсы, камуфляж, ярко-оранжевые жилеты. Утром на вопрос Патрика Макс ответил, что они едут охотиться на волков. Сказал, мол, у него есть некоторые соображения по поводу горячих источников. Слишком странное место ликаны выбрали для нападения. Почему не в торговом центре, не в парке, не в церкви? Видимо, наткнулись на купальщиков случайно и решили воспользоваться подвернувшейся возможностью. Атаковали и отступили, дождались, пока снег не замел все следы. А трупы обнаружили только через несколько дней — ищи ветра в поле.
В машине Макс сразу же включает радио. Разговаривать невозможно: из динамиков во весь голос орет какая-то панк-группа под названием «Словаки». Звук электрогитары похож на скрежет ножей, слова сливаются в нечленораздельный вой. У Патрика просто отваливаются уши, и он просит сделать потише:
— Макс? Эй, Макс?
Но тот не отвечает. Может, не слышит? Американцы смотрят прямо перед собой. Гэмбл не в первый уже раз задается вопросом, как его занесло в такую компанию.
Они едут по асфальтированной дороге, потом по грязному и скользкому проселку, засыпанному снегом. Мимо домов, жилых прицепов, сложенных штабелями бревен. Обгоняют трейлеры, груженные обструганными стволами. Сворачивают в угодья лесничества, трясутся по изгибающейся зигзагами, заросшей и разбитой узкоколейке. Деревья здесь растут вплотную к обочине, обледеневшие когти веток время от времени царапают по лобовому стеклу. В конце концов машина подъезжает к тому месту, где на дорогу спустился оползень, и останавливается возле застывшего потока грязи и камней.
— Приехали, — объявляет Макс и выключает зажигание.
Пару лет назад Клэр загорала на заднем дворе у подруги. Неожиданно на нее упала чья-то тень, словно до кожи дотронулись мокрым холодным полотенцем. Девушка открыла глаза и увидела младшего брата Стейси: в одной руке он держал пневматическую винтовку, а в другой — мертвого кролика. Подстрелил в лесу неподалеку от дома. Когда мальчишка кинул кролика в сестру и ее подружку, те возмутились и пригрозили поймать негодника, хорошенько отодрать за волосы и покрасить ему лаком ногти на ногах, чтобы впредь неповадно было. А потом на Клэр что-то нашло: она непонятно зачем взяла у парня винтовку и подошла к ближайшему дереву, в одном фиолетовом бикини. На ветке чирикала малиновка, и девушка выстрелила. Послышался громкий щелчок, птица замертво упала на землю. Брат Стейси восхищенно присвистнул, но Клэр лишь молча подняла птаху. Такая легкая, почти невесомая. Остекленевшие глазки, на клювике темнеет капля крови. Ни разу в жизни еще Клэр не чувствовала себя так мерзко. Она поклялась больше никогда никого не убивать. Правда, уже вечером с удовольствием ела приготовленный отцом стейк. Но все равно при мысли об убийстве ей становилось мерзко: хоть это и часть повседневной жизни, но лучше о таком не думать.
И вот теперь она сидит в пещере и обдумывает, как убить Пака. Хотя не обязательно его, можно и кого-нибудь другого, привередничать Клэр не станет. Пусть только кто-нибудь подвернется под руку. Убить и сбежать. Нужно мыслить ясно. Быть готовой ко всему. Так учила племянницу Мириам.
А еще тетя учила ее трансформироваться. И девушка выпускает на свободу внутреннего волка. Сначала — чтобы испытать свою силу: а вдруг получится перекусить цепь? Потом — просто чтобы скоротать время. Наверное, выходит шумно. И одежда снова порвалась, на лбу кровоточит рана. Она перекатывается по пещере, раз за разом снова принимая человеческий облик, лежит на полу и ждет, пока замедлится пульс и выровняется дыхание. Воспоминания о минутах, проведенных в ином обличье, словно бы погружаются в туман.
Из-за превращений лодыжки в кандалах разбиты в кровь. Но Клэр не обращает внимания. За последние несколько месяцев она хорошо усвоила: знакомую боль переносить легче. Тело превратилось в один большой нерв, омертвевший от горя.
Все ее чувства обострились. Где-то вдалеке шелестят крылья летучей мыши, шкворчит мясо на сковородке, пещера дышит, меняется направление сквозняка. В конце концов в коридоре слышатся шаги, но Клэр узнает о приближении гостя задолго до его появления. Это как тень, промелькнувшая в освещенном окне, словно обрывок разговора, долетевший с противоположного конца шумного бара. Она знает: уже совсем скоро он покажется из-за угла. Подойдет близко. Если это Пак и если удастся дотянуться, она вцепится ему в горло и выцарапает глаза. Убьет его.
Патрик не сразу понимает, чту именно перед ним. Окровавленные куски разбросаны по всей поляне, этакая мешанина из шерсти и обломков костей. А потом замечает в стороне часть позвоночника и голову оленихи. Из мертвого рта выползает жук и пробирается по морде к черному глазу.
Вокруг ни души. Десять минут назад они разделились и отправились прочесывать лес. Совсем, казалось бы, недавно. Налетевший ветер закручивает в маленький смерч покрытые изморозью листья, а потом с шелестом роняет их на землю. Кое-где встречаются сугробы, но снег в основном растаял и превратился в ледяную корку. Нужно ли звать остальных? Но мертвая олениха ничего не доказывает. Это мог быть ликан, но могла быть и обыкновенная пума.