Экскурсия продолжается. Потом в какой-то момент Нил вручает ему телефон, и Чейз отходит в укромный уголок. В трубке уже частит голос Буйвола. Программа «Шестьдесят минут» добивается предсмертного интервью с Джереми Сейбером. А еще журналисты хотят заснять казнь.
— Не хватало еще, чтобы он им что-нибудь наговорил напоследок. Этот тип и так уже причинил достаточно вреда. А если позволить журналюгам заснять казнь — это вообще будет катастрофа. Именно телекамеры создают мучеников. И растравляют фанатиков. Если бы не кадры, на которых был заснят Родни Кинг, не случилось бы в свое время никаких беспорядков в Лос-Анджелесе.
Чейз соглашается. Хорошо, все это так, но ему-то что делать с Джереми Сейбером?
— Заткнуть ему рот кляпом, макнуть в Миссисипи, отрезать язык и этими же самыми ножницами отхватить мужское достоинство. Сломать ему шею, затолкать поганца в гроб, залить бетоном, выстрелить им из пушки, и пусть разлетится на тысячу кусочков.
— Буйвол, зачем ты позвонил?
— Мне нужно, чтобы к завтрашнему дню ты записал аудиообращение к нации. Расписал бы, как опасно предоставлять террористу возможность высказываться через СМИ. Дескать, бешеного пса нужно запереть подальше от остальных. — Август вздыхает сквозь треск помех. — А так, просто проверяю, как там у тебя дела.
— Небось соскучился по мне?
— Да иди ты.
— Голос у тебя что-то грустный.
— Слишком многое поставлено на кон. И я, возможно, единственный, кто это понимает.
Пресс-конференция должна пройти в комнате со скошенным потолком, тремя бетонными стенами и одной стеклянной, выходящей на заснеженное поле и кусок ограды. Сквозь окна струится тусклый зимний свет. В каждом углу стоит по пластиковому фикусу. Складные алюминиевые стулья выстроились в пять рядов перед возвышением.
До начала осталось пятнадцать минут. В комнате висят два флага — США и Волчьей Республики. Журналисты уже проверили микрофоны и расставили у дальней стены штативы. Надушенные и прилизанные дипломаты и чиновники в темно-синих костюмах уже начали прибывать. Чейз говорит, что ему нужно выйти на секундочку. Отлить, давешняя чашка кофе просится наружу.
— Я вас проведу, — отвечает один из менеджеров, широкоплечий детина с торчащей в разные стороны бородой.
— Да не волнуйтесь. Я свой член и сам могу достать из штанов.
Иногда Чейз понимает, что пошутил, только когда слышит чей-нибудь гогот. Вот и сейчас его сопровождает смущенный смех. По коридору он идет в уборную. Желтый кафель, на потолке две голые лампочки, раковина, кабинка и писсуар. Все покрыто ниточками плесени. Уильямс расстегивает молнию и выпускает в писсуар струю ядовито-оранжевой мочи. Этот люпекс прямо хуже спаржи.
Речь будет прокручиваться на телесуфлере, но он не очень любит читать с экрана и потому всегда старается запомнить все по максимуму. Вот и сейчас Чейз вспоминает ключевые фразы: «стратегическое планирование в энергетике», «уран — золото нового века». Он даже не поворачивает голову, когда сзади приоткрывается дверь. Стряхивает последние капли, застегивает штаны и тут только замечает отражающуюся в глянцевой кафельной плитке фигуру, надвигающуюся на него с растопыренными руками.
Чейз стремительно поворачивается, и в это мгновение нападающий бросается ему на грудь. Образы стремительно мелькают перед Уильямсом, словно колода карт: черная шерсть, щелкающие окровавленные зубы, изогнувшийся потолок, нестерпимо сияющие лампочки. Когтистые лапы, огромная опухоль на шее. Неожиданно посреди всего этого всплывает воспоминание: мокрый кафельный пол, уборщик со шваброй в руках отходит к стене и пропускает их вперед. Чейз падает, падение кажется бесконечно долгим. Каким-то образом он успевает на лету выкрикнуть: «Я один из вас!» А потом голова ударяется о пол, и сознание меркнет.
Ликан сидит на нем верхом. Из глаз зверя на Чейза испуганно смотрит собственное отражение. Нападающий сжимает пальцами его горло. Уильямс будто дышит через соломинку. Перед глазами мутится. Но тут дверь в уборную распахивается, и входит Стрип.
Офицер реагирует мгновенно: не снимая пальцев с ширинки, он подбегает к ликану и пинает его ногой по ребрам. Раздается такой звук, словно сломалась деревяшка. Уборщик с визгом выпускает Чейза, и тот судорожно втягивает воздух. Шея его будто только что побывала под гильотиной.
Лейтенант снова заносит ногу и ударяет ликана в висок. Тот, не издав на этот раз ни звука, скатывается с Уильямса, мгновение лежит неподвижно, а потом отползает в угол, сворачивается там в клубок и скулит.
Стрип ощупывает Чейза, так аккуратно, будто его прикосновение способно исцелить.
— Он вас не ранил?
Чейз безуспешно пытается ответить, сглатывает.
— Нет, — наконец вырывается из его рта какое-то кваканье. — Все нормально.
Лейтенант молчит и хмурится, глядя на руку губернатора. Она в крови. И горит, словно от укуса пчелы. Чейз подносит ладонь к глазам. Чуть ниже большого пальца четко виден отпечаток зубов, будто кто-то надкусил лакомство, а потом выплюнул.
Спорить тут бесполезно. Его укусил ликан. Требуется неотложная медицинская помощь, а потом придется сделать анализ крови. Когда выяснится, что он положительный, все изменится. Все разом закончится. Чейз долго-долго смотрит на рану, а потом медленно встает. Горло его словно сдавило стальным обручем. В голове что-то назойливо гудит, там случилось короткое замыкание.
— Пистолет, — требует Уильямс, вытянув руку.
— Что?
— Пистолет!
Лейтенант вынимает оружие из кобуры и протягивает Чейзу рукояткой вперед. Тот смотрит, как медленно исчезает на черном стволе отпечаток пальца.
С какой легкостью можно было бы сейчас засунуть дуло себе в рот, вздохнуть, спустить курок и положить всему этому конец. И не придется больше скрывать свою болезнь, терпеть этот туман в голове, тревожиться из-за того, что он становится все более могущественным и в то же время все меньше управляет ситуацией, все меньше желает хоть чего-нибудь. Нужно застрелиться. Просто-напросто застрелиться и покончить с этим.
Но эта мысль быстро меркнет.
Уильямс поднимает пистолет и стреляет Стрипу прямо в лицо. Верхняя губа со шрамом удивленно приподнимается, и часть черепа разлетается на куски. Потоки крови змеятся по шее и лицу. Лейтенант падает на пол.
У Чейза всего несколько секунд. Они услышат выстрел. Они уже бегут сюда. Уже почти здесь.
Скорчившийся в углу ликан из-за всплеска адреналина так и не трансформировался в человека. На щеках у него запеклась кровь — кровь из раны и следы кровавых слез. Уборщик заслоняется дрожащей рукой, на вид такой хрупкой. А ведь только что эти тонкие пальцы с невероятной силой сжимали его горло. Приглядевшись, Чейз замечает длинный желтый коготь.
Уильямс твердой рукой сжимает пистолет. Интересно, каким его сейчас видит ликан? Огромная фигура, заслонившая свет лампочки. Пистолет все ближе, все огромнее, отчетливо виден черный патронник. Когда Чейз нажмет курок, тот щелкнет, будто чиркнули спичкой, и из ствола вылетит пуля. Но ликан ее полета не увидит.