Черт! Она же хотела, чтоб как отец! Чтоб за ним как за стеной. Что делать, если ее представление о настоящем мужчине складывалось на примере папы? Оля, дожив до двадцати лет, прекрасно понимала: грех не в том, что ее молодой человек чего-то боится. Грех в том, что он не может совладать со своим страхом. Настоящий мужчина прячет свои страхи глубоко за пазуху. Пусть их окружают смеющиеся ленивцы и неведомые хозяева, настоящий мужчина должен их встречать с открытым забралом.
* * *
Артем наконец-то оторвался от Наташи и Сергея и подбежал к заскучавшей Ольге.
– Ну, ты как? – спросил он.
– Я домой хочу, – призналась девушка.
– Послушай, ты из-за этого, что ли? – Артем неопределенно взмахнул рукой.
– Из-за чего «из-за этого»? – не поняла Оля.
– Ну, из-за танцев, алкоголя…
– Нет, конечно.
«Из-за того, что ты трус, – хотела сказать Ольга. – Из-за того, что ты трус и не скрываешь этого».
– Ну, тогда я не понимаю… Весело же.
Артем был пьян, как и все, кроме Оли. «Может, тоже выпить? Нет. Алкоголь – не решение проблем. Какое-то время пофигизм, а потом будет только хуже». Вот сейчас перед ней стоял пофигист, который еще час назад ходил как в воду опущенный. А сейчас ничего, живчик.
«Завтра я на тебя посмотрю, весельчак».
Оля пошла и села рядом с Викой. Та даже не обратила на нее внимания. Виктория была увлечена рассказом мелкого. Оля взяла шампур с подгоревшим шашлыком и сняла с него зубами кусочек. Домой – завтра, сегодня уж как-нибудь.
Ольга едва не поперхнулась, когда Артем с Сергеем подхватили Мишку, спящего на стуле. Они взяли его прямо со стулом и понесли к бане.
– Эй! – крикнула Оля. – Что вы делаете?
– Это они хозяина в его покои понесли, – промямлил мелкий.
– Придурки! – выругалась девушка. Встала, чтобы остановить их, но потом передумала и села. Пусть делают что хотят. Сам виноват. Нечего было пугать. Еще бы поймать эту гиену… Точно! Псина ей напомнила гиену. Поймать бы эту хихикающую тварь и посадить вместе с Мишкой в баню. Пусть попарятся.
– Слушай, а тебе кто-нибудь говорил, что ты похожа на телочку из Универа? – Мелкий подмигнул. – На преподшу, которая с Майклом мутит.
Оля фыркнула, посмотрела на собеседника, как на неодушевленный предмет, и пересела на другой конец стола.
– Наталья Рудова ее зовут, – вставила свое слово Вика.
– Кого? – не понял мелкий.
– Преподшу…
Ольга отвернулась от них и больше не вникала в их разговор.
Артем вышел из бани, за ним шел Сергей. Они улыбались. Проскурин обернулся, подхватил доску и подпер дверь.
– А это еще зачем? – спросил Тихонов.
– Чтобы ему хозяин не помешал.
Они засмеялись.
– Он там не задохнется? – спросила Наташа.
– Кто? Мишка? Он еще всех нас переживет.
Почему-то после этой фразы Оле стало не по себе. Она посмотрела на Артема. Улыбка на его лице казалась искусственной, будто кто-то невидимый пальцами растянул его губы. Однако уже через десять минут все забыли о Мишке. Веселье продолжилось, но уже в доме.
* * *
Мишка любил рыбалку. Причем ни улов, ни сам процесс ловли не увлекал его настолько, как подготовка. Он по несколько раз перебирал снасти и наживку. Выворачивал свой рюкзак и снова все складывал. Перевязывал поплавки, грузила и крючки. И все это он проделывал с блаженной улыбкой. Кто не знал Мишку, запросто мог его принять за сумасшедшего.
Если сборы и подготовка к рыбной ловле приносили удовлетворение и спокойствие, сама рыбалка не берегла нервы Мишки. Когда долго не клевало, он буквально визжал от злости. Бросал удочку и нервно вышагивал по берегу. Ну а если, не дай бог, сорвалась рыба, удилище об колено и трехэтажный мат. Поостыв, он брал новую. Благо Миша всегда носил с собой с десяток удочек. Снова появлялась улыбка, словно лучик солнца после бури выглядывал из-за свинцовых туч. Садился на раскладной стульчик, брал удилище, леску, крючки, поплавки и все, все, все. И такое наслаждение на его лице, что он буквально светился.
Он сидел на берегу Белого озера и с улыбкой смотрел на начавшуюся поклевку. Какое-то странное чувство не покидало его. Но так часто бывало с похмелья. А судя по привкусу во рту и обильному потовыделению, ему вчера было весело. К провалам памяти, начавшимся год назад, он успел уже привыкнуть. Каждая его попойка проходила будто во сне. Из вчерашней он запомнил… кое-что. Красивую блондинку, похожую на актрису, он помнил, и она, кажется, была девушкой Темы. Были еще две, но за ними ухлестывали Тимофей и Серега. Мишке, как всегда, ни черта не перепало бы, кроме выпивки. Что ж, каждому свое. Дамским угодником он никогда не был, да и вид у него, прямо сказать, никудышный. Если бы ему что и перепало, так наверняка из жалости. Мишка даже женился на однокласснице, чтобы не заморачиваться и не знакомиться с новыми девушками.
Как он ушел вчера домой, Мишка, конечно же, не помнил. Вроде бы ничего не болело. Значит, не падал. А если и падал, то на что-то мягкое. Странно, что он не помнил даже того, как оказался на озере. Будто он вчера собрал удочки и пошел сразу сюда. Он не помнил даже утреннего (такого привычного) ворчания жены.
Вдруг удилище дернулось в руке. Миша привстал. Леска натянулась, как тетива, потом снова ослабла. Натянулась, и парень не выдержал, потянул. Он понял, что крючок зацепился за корягу, когда едва не сломал удилище. Чертыхнулся, плюнул и бросил удочку на землю. Придется лезть в воду. Благо недалеко от берега. Миша снял кроссовки и закатал брючины до коленей. Вздохнул и пошел к воде. Подобное происходило часто. Неухоженный пруд когда-то был Белым, то есть чистым. Сейчас в нем плавали коряги и бутылки, пакеты и средства гигиены. Поэтому ступать в воду босыми ногами мог только самый небрезгливый человек. Ну, или пьяный. Мишка был очень брезгливым и, что больше всего удручало, трезвым. Сегодня вообще не его день. Он всегда, в дождь и снег, шел на рыбалку в отцовских болотных сапогах. Не его сегодня день.
Мишка сморщился и ступил в грязную воду. Нога погрузилась в прохладный ил. Вся живность взметнулась вверх, а потом в стороны. Кто-то коснулся ноги и тут же уплыл. Кожа на ногах и руках покрылась мурашками. Михаил держался за леску и осторожно шел к коряге, за которую зацепился крючок. Под правой ногой что-то хрустнуло. Мишка очень боялся, что это осколок бутылки, коих он и сам набросал в пруд предостаточно. Но боли не было, значит, ветка. Он в который раз себя выругал. В сапогах бы он в два счета добрался до коряги. А так – приходилось идти как саперу, тщательно выбирая дорогу.
Мишка слишком поздно понял, что шагнул в пустоту. Он даже не успел схватиться за торчащую рядом корягу. Он просто нырнул. А когда вынырнул, берега не было. Над водой появились клубы тумана. Может, берег и был на своем месте, но только из-за тумана его нельзя было рассмотреть. Миша был спокоен. Пока. Плавать его отец научил еще лет в пять, поэтому на плаву он мог быть сколько угодно. Его пугала не вода, его пугало то, что может быть в ней. На ум приходили только чудовища. Миша поплыл в ту сторону, где, по его мнению, мог быть берег. Но его не было. Даже отмели, с которой он шагнул, не было. Мишка несколько раз проверял. Он даже нырнул один раз, чтобы примерно знать, где дно. Он плыл и плыл вниз, пока не начало жечь в легких, и тогда он вернулся на поверхность. Дна, как и берега, не было. Нет, оно, конечно же, имелось, только очень глубоко. Но насколько Миша помнил, в самой глубокой точке Белого озера было метра четыре. То есть до дна бы он добрался в любом случае. Вот теперь парень занервничал. Он не знал, где находится. И это было страшнее каких-нибудь водных чудовищ.