— Песни, написанные Дороти Паркер, — ответил он.
— Почему?
— Потому что она писала короткие, отвратительные стишки. Если ты не умеешь извлекать тайных посланий из музыкальных произведений и не хочешь читать сценарии целиком, она то, что нам нужно.
— Точно, — не стала спорить я. — Не дыши.
Мы оба не дышали, пока не появилась страница, которую мы быстро пробежали глазами. Очевидно, эта версия ставилась три раза. Я решительно вызвала на экран информацию о первой постановке. Римейк — это, конечно, хорошо, но лучше по возможности иметь дело с оригиналом.
— Проклятье, — выдохнул Девлин, когда страница открылась.
Я была с ним совершенно согласна. Никаких стихов.
— Могла бы поклясться, что здесь стихи есть. Значит, их нужно искать в другом месте.
— Попробуй, — сказал Девлин.
Но я уже печатала запрос и, как только появилась страница Google, сразу ввела: «Дороти Паркер», стихи из «Кандида».
Полученный список показался мне многообещающим, и я тут же вызвала на экран первую позицию.
Прямо в яблочко!
Текст повествовал об одной из следующих постановок, но мне было все равно, потому что в самом низу страницы обнаружился раздел под названием «Список стихов».
— Смотри, — сказал Девлин и показал на экран.
— «Венецианский гавот», — прочитала я. — Стихи Ричарда Уилбура и Дороти Паркер. — Я хмуро взглянула на Девлина. — Черт побери, что такое гавот?
— Понятия не имею. Но осмелюсь предположить, что это какой-то танец.
Я тут же запросила Dictionary.com, чтобы проверить его теорию. Он оказался прав: гавот — это французский крестьянский танец. Я обняла Девлина и смачно поцеловала его в губы.
— Мм, — пробормотал он. — Если, работая над этой задачкой, мы будем так быстро продвигаться вперед, дело закончится тем, что мы окажемся голыми в постели еще до того, как часы пробьют десять.
— Меня это вполне устроит, если сначала мы убедимся, что моя хорошенькая попка в полной безопасности, — заявила я.
Несколько мгновений мы смотрели друг другу в глаза, и меня охватило восхитительное возбуждение. Я вспомнила, что почувствовала, когда он обнимал меня в отеле, не говоря уже об обжигающем огне в его глазах. Ух ты!
Я вздохнула и демонстративно отодвинулась на целых два дюйма. Не время.
— Мы должны вести себя прилично, — сказала я. — Подсказка прежде всего. Решим ее, вот тогда и поговорим. И еще что-нибудь сделаем.
Я произнесла это весело и даже легкомысленно, хотя чувствовала совсем иное, но что еще мне оставалось сделать? Покраснеть как помидор и спрятаться под столом? Это не про меня.
— Отличный стимул, — сказал Девлин, подарил мне быструю улыбку и вернулся к нашим записям.
Я выдохнула, радуясь тому, что мы вернулись в прежнее состояние. По крайней мере, я поняла, как должна себя вести в этом дурацком сценарии ИВП. Зато как держаться с мужчинами, я никогда не знаю. В особенности с теми, которые мне нравятся. (Теоретически мне известно, что следует быть естественной. Но поверьте, это никогда не срабатывает.)
— Итак, теперь мы знаем: то, что нам нужно, связано с Дороти Паркер, — сказал Девлин.
— Смысла это не прибавляет.
— Согласен. А ее сочинения ставились когда-нибудь в театре «Зимний сад»? — спросил он, назвав театр, в котором много лет шли «Кошки».
Я сделала запрос и изучила результат поиска.
— Нет, но премьера «Вестсайдской истории» состоялась в «Зимнем саду», а музыку к ней и «Кандиду» написал Леонард Бернстайн.
— И что нам это дает? — спросил Девлин.
— Откуда мне знать?
Мы уставились друг на друга, и Девлин медленно покачал головой.
— Запиши все, что узнала. Нужно двигаться дальше. Вдруг еще что-нибудь выскочит?
Я кивнула и послушно сделала запись на листке бумаги. Но в окна уже начал пробиваться свет, и я знала, что до десяти часов осталось совсем мало времени. Если что-нибудь и собирается выскочить, пусть сделает это как можно скорее. Остается надеяться, что на нас снизойдет вдохновение и мы найдем ответ… а не встретимся с Убийцей.
Дженнифер склонилась над компьютером, и Девлин почувствовал, как у него сжалось сердце. Эта взбалмошная и легкомысленная девушка, все проблемы которой до сих пор сводились к стрелке на колготках, вела себя сейчас как настоящий профессионал.
Более того: хотя она, конечно, старалась защитить свою жизнь, но Девлин не сомневался, что Дженнифер намеревалась спасти и его. Сумеет ли она? На самом деле это не имело значения. Девлина до глубины души взволновало то, что она готова попытаться. Она его совсем не знала, но делала все, что в ее силах, чтобы вытащить его из передряги, в которую они оба угодили. А самое главное, Девлин вдруг понял, что она не просто хочет спасти ему жизнь. Эта девушка пыталась спасти в нем человека.
О ком еще из своих знакомых он мог бы сказать такое?
— Итак, — проговорила она и показала на компьютер. — Я открыла два окна. Одно про «Любовную сюиту», другое про «Однажды в Риме».
Девлин забыл о своих размышлениях и наклонился к ней.
— Что-нибудь совпадает? Состав? Команда? Даты премьер? Театры?
— Я над этим работаю.
Она несколько раз щелкнула, затем медленно провела пальцем вдоль экрана. Ничего. Ничего. Ничего. И вдруг:
— Подожди!
Девлин смотрел на экран, уверенный в том, что это не может быть совпадением. Он наклонился и прикоснулся к трекпаду.
— Вот здесь, — сказал он и навел стрелку на Моргана из «Одно за другим» — И здесь. — На этот раз он указал стрелкой на Катилину из «Однажды в Риме».
— Кеннет Дайно, — прочла Дженн.
— Почему-то это важно.
— Впечатай его имя в окошко поиска, — предложила она. — В каких шоу он участвовал? Может быть, в «Кандиде»?
Девлин повернул компьютер к себе, чтобы было удобнее печатать, и вскоре они получили результат: «Любовная сюита», «Однажды в Риме» и «Одно за другим».
— «Кандида» нет, — сказал Девлин. — А все остальные здесь.
— Да. И что это значит?
Он не знал. Ему все больше и больше хотелось получить ответы и сделать так, чтобы этой женщине ничто не угрожало. Однако единственное, что он мог сделать, это играть и надеяться, что все будет хорошо.
— Если трактовать послание в буквальном смысле, то мы ищем какое-то общественное место. Ресторан, отель или что-нибудь в таком роде, куда ходила Дороти Паркер. И этот Кеннет тоже. Вот тебе и связь с другими пьесами.
— Может быть, — протянула Дженн без особой уверенности в голосе. — А как насчет «Кошек»?